«Не могу здесь работать...»

Скачать

В этом выпуске своими историями, связанными с тем, как приход к вере и новый взгляд на мир оказались несовместимы для человека с его работой, как он от неё отказался, стал заниматься другим, может, не таким престижным и доходным делом, и как с Божьей помощью обрел в этом покой и счастье, делились ведущие Радио ВЕРА Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева, Марина Борисова, а также наш гость — настоятель храма святого равноапостольного князя Владимира в городе Коммунар Ленинградской области священник Алексей Дудин.

Ведущие: Кира Лаврентьева, Анна Леонтьева, Марина Борисова

К. Лаврентьева:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА. Здравствуйте, дорогие наши слушатели. Как всегда в этом часе, мы собираемся поделиться с вами чем-нибудь интересным, как мы надеемся. И с радостью представляю вам нашего сегодняшнего гостя — у нас в гостях священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира в городе Коммунар в Гатчинской епархии, там же батюшка руководит социальным отделом. Здравствуйте, отец Алексей, очень рады видеть вас в нашей студии.

Иерей Алексей:

— Добрый вечер. Взаимно.

К. Лаврентьева:

— Также представляю моих дорогих коллег, Анну Леонтьеву и Марину Борисову. Меня зовут Кира Лаврентьева. У нас сегодня женская очень компания, и батюшка так ее разбавляет очень удачно.

М. Борисова:

— Оттеняет.

К. Лаврентьева:

— Оттеняет, правда. Тема, дорогие друзья, у нас «Не могу здесь больше работать» называется. «Не могу здесь больше работать» — мы будем делиться историями о том, как приход к вере, новый взгляд на мир оказались несовместимы для человека с его работой, он ее сменил, и с Божией помощью все устроилось, он обрел в этом счастье. И, как всегда, по доброй устоявшейся традиции, первую историю расскажет наш гость, отец Алексей. Как бы вы сегодня с нами, чем бы вы сегодня с нами поделились?

Иерей Алексей:

— Ну я хотел бы поделиться с вами довольно такой яркой историей, которая произошла с сотрудником нашего «Святограда», нашего социального проекта, который в Гатчинской епархии реализуется. Он разрешил рассказать ее полностью, не изменяя имени. Итак, наш герой сегодняшний — Михаил. И, как случается часто в современных семьях, его семья распалась. Прожили они довольно долго — он в 18 лет, соответственно, стал жить с девушкой, прожили они больше шести лет вместе, после этого, соответственно, зарегистрировали свой брак и полтора года прожили в браке. Но после этого случается разное, и вот брак распался. Михаил очень сильно переживал. Ну настолько, что начал вообще полностью пересматривать все в жизни, что у него есть: почему? Он не понял, почему его предали. Ведь в его голове это должно было быть до гробовой доски вместе. А почему вот Бог так его наказал, отняв любимого человека? И он начал искать, искать этой правды, вместе со своими знакомыми. Ну как обычно мужики встречаются — выпивают, разговаривают, и вот, общаясь так в барах, в кафе с ребятами, он сделал для себя вывод, что этим миром правят деньги. И то, что вот он до сих пор этого не понял, это его большая ошибка, и именно это надо менять. И первое, что он решил — это поменять свою работу. Ну это логично. Он был программистом, верстальщиком, получал он зарплату среднюю, может быть, чуть выше средней на то время. И тут он видит объявление: требуются программисты-верстальщики в рекламное агентство, и зарплата сразу в два раза больше, чем у него была. Ну он пошел на собеседование, ему говорят: мы вам будем платить там от ста тысяч рублей. Он даже не спрашивал, что они будут рекламировать и какую работу он будет в данном случае выполнять. Он услышал только одно: сто тысяч рублей. На то время это были серьезные деньги, и вот для него это было сразу удвоение его заработка, и он кинулся в это с головой. И вот началось с того, что они продавали всякую ерунду. Ну вот, в частности, они продавали, например, кулоны как раз, заряженные на деньги — то есть специальные кулоны, если ты их носишь, они освободят тебя от ипотеки, от долгов, от всего остального. Они приписывали комментарии к этим кулонам, что они действуют, что они замечательные. Следующим этапом его заказа было это то, чтобы он начал делать такие рекламные страницы, которые человеку дают подписку. За каждое скачивание человеком ему давалось там определенная сумма, там около 50 рублей. И настолько он в это дело включился, и вся команда включилась. И работодатель, он был такой очень интересный: он им выплачивал премию в размере зарплаты, и зарплату — в общем, у них было пять выплат в месяц. И он потом понял, почему. Был первый аванс, второй аванс, первая зарплата, вторая зарплата и премия. Потому что, выплачивая деньги таким образом, человек получает их и уже ни о чем не думает, вот для него деньги становятся главным в жизни. Поэтому создав вот определенное количество страниц, из которых было невозможно выйти, не скачав этот браузер, да, там или какие-то другие приложения, и работодатель потребовал, чтобы они начали рекламную компанию для казино. И, невзирая на возраст, невзирая на какие-то ограничения, за каждого зарегистрированного человека они получали по полторы тысячи, соответственно, живых денег. И здесь появились вот эти истории о том, что мы знаем систему, ты точно выиграешь, эта система вот как будто бы дарится удачным игроком или владельцем казино, которому уже не нужно, и таким образом вовлекалось огромное количество людей, и эти люди действительно становились рабами этих игр и всего остального. Дальше было больше, и появлялись следующие страницы о том, что — в интернете вы, наверное, часто видели: вы выиграли. И неважно, по какому поводу. Вот, в частности, было там, что вы там десятитысячный пользователь, обратившийся от такого-то оператора, вам полагается современный телефон, введите, пожалуйста, свой номер. А дальше на синей странице синими буквами внизу было написано, что это платная подписка — и таким образом проверки везде проходились, а человек, который клевал на этот бесплатный телефон, он, соответственно, тут же лишался определенной суммы со своего мобильного счета. Бесконечно были вот эти корпоративы, вот постоянно им привозили там и выпивку в офис и все остальное, для них снимали там целые дома для увеселений. Ну вот понимаете, это была такая корпоративная этика — этика греха. То есть на самом деле вот так вот все человеческое потихоньку слетало, и людям даже не давали задуматься, не давали опомниться, как я сказал, постоянные денежные выплаты, постоянные корпоративы, постоянно какие-то поощрения. И это все продолжалось, а боль души накапливалась. И вот однажды Бог сотворил такое маленькое чудо. Мама, его родная мама позвонила ему и сказала: Миша, вот я не понимаю, как, но вот с меня списалось 300 рублей с телефона. Попросили, значит, вот написали, что я шеститысячный пользователь, вот мне полагается там такой-то телефон, вот мне надо его забрать, я должна ввести свой номер телефона. И таким образом он свою родную маму, в общем, поймал на вот эту самую страницу. Это было одним из триггеров того, что пора заканчивать. И вот эта вся тяжелая жизнь, как я уже сказал, в сопровождении пьянства вот этого корпоративного, всего остального, стала уже окончательно невыносима, и человек вышел. Вышел из этого. Ну просто так выбраться невозможно, потому что, ну как объяснить, это, говорит, как чад, это как угар. Получая вот эти большие деньги, бешеные абсолютно, он вот, например, за это время, пока он эти пару-тройку лет так работал, он исхитрился накопить долги за квартиру. А за те премии, которые ему давали там, большие, он, например, хотел давно купить себе ретро «Волгу», он ее купил. У него эту «Волгу» угнали наркоманы и разобрали ее на металл. То есть он ее как-то, потом ее нашли, но уже ее там собирать было нечего. То есть таким образом все, что он заработал, все что он накопил, все рухнуло, все исчезло. И вот осталась только его истерзанная душа, которая вот была вынуждена даже идти в реабилитационный центр. Хотя он все реабилитационные центры, а особенно православные, он воспринимал негативно. И вот оказавшись, как по его свидетельству, в реабилитационном центре, он подумал: ну все, я, говорит, в секту попал. И вторая мысль была: но это лучше, чем у меня было до этого. То есть вот это такая жизнь, и эта жизнь, слава Богу, имеет свое продолжение, исправление. Потому что после реабилитации он затрезвился, он снова нашел Бога. Потому что в моменте, когда он занимался такой работой, вот этой работой программиста по рекламированию всех и вся, он говорит: батюшка, я даже крестик снял. Потому что мне, говорит, казалось, меня так Бог не увидит. Ну да, я освобожден буду от ока Божиего. И тут вот Господь его помиловал, и вот мама его столкнулась с последствиями, и он уже не смог. Не смог нести вот эту тяжесть такого заработка любой ценой бешеных денег. Господь его остановил, он стал трезвым, вернулся в Церковь. И пришел, он сейчас трудится у нас, и все его таланты, ну вот он сделал сайт нашей епархии и сайт нашего «Святограда». И помогает нам, и трудится, и сайт нашего реабилитационного центра. И сам, благодаря тому что прошел этот путь, он стал и консультантом, и моим помощником в информационной сфере. Много денег, батюшка, в церкви не заработаешь, я, говорит, это уже понял. Но, говорит, они по крайней мере приносят гораздо больше, они дают добро, вот эти деньги, действительно это законная плата за труд, она действительно насыщает. Эта миссия, которая в Церкви есть, она дает гораздо больше того богатства, которое я имел до этого. Вот, наверное, такой историей я хотел бы с вами со всеми поделиться.

А. Леонтьева:

— Это потрясающая история. Вы не вспомнили сразу сказку «Неразменный рубль», да? Когда вот, так сказать, она просто практически хрестоматийная, вот как будто ее выдумали. На самом деле такое случается, и не придумаешь.

Иерей Алексей:

— Ну если вы хотите, с его разрешения, я могу ее даже потом транслировать в отдельной передаче, потому что она у меня на телефоне лежит записанная его голосом. Если это будет нужно, с его разрешения это можно сделать. Ну действительно в этом мире нет ничего, что бы не повторялось. И те истины, которые мы с вами знаем, прописные, хоть, может, нам в них тяжело верить, потому что мы пока сами не испытали, пока сами до конца не провели эксперимент в этой жизни, нам тяжело во что-то поверить. Но вот действительно Божий закон, закон духовный, он всегда работает. И недобрые деньги добра не принесут никому. В том числе даже своему владельцу.

А. Леонтьева:

— Меня поразило то, что человек не просто сел на иглу денег, да, он сел еще и на иглу пьянства.

Иерей Алексей:

— Более того, там вот это все...

К. Лаврентьева:

— Ну заглушить страдания, видимо.

А. Леонтьева:

— А, тоже верно.

Иерей Алексей:

— Да. Он еще рассказывал, что там еще была другая игла — там была игла гордости. Потому что они воспринимали вот этих людей, у которых они деньги таким образом отнимают, как лохов, а себя воспринимали как некоего сверхчеловека, потому что он в состоянии создать такую форму интернет, которая вот людей обманывает. То есть там была еще такая безумная гордость, да, которая тебя возвышает над остальными людьми.

К. Лаврентьева:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. И история отца Алексея, она, конечно, самая светлая, потому что конец у нее очень радостный, покаянный. И, наверное, в таких историях и в таких ситуациях главное человеку успеть вовремя очухаться как-то, покаяться. Напоминаю, что тема у нас сегодня интересная, тема «Не могу здесь больше работать». Мы делимся историями, как приход к вере и новый взгляд на мир оказались несовместимыми с той работой, на которой трудился человек, Он все сменил, сменил род занятий и стал в этом счастлив, нашел в этом душевное спокойствие. В гостях у нас священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира и руководитель социального отдела в Гатчинской епархии. Меня зовут Кира Лаврентьева. У нас в студии Анна Леонтьева, Марина Борисова. Мы сегодня будем, вот сейчас продолжим рассказывать наши светлые истории и, наверное, я попрошу рассказать свою историю Анечку.

А. Леонтьева:

— С удовольствием. Моя история не такая пронзительная, как у батюшки. Я в первый раз имею историю про себя на «Светлые историях». Потому что я начала искать работу, закончила университет в 92-м году и начала искать работу. Но я закончила журналистику, а журналистом быть временно не хотела, знаете, почему? Потому что это было время очень больших денег таких, которые зарабатывались обычно в иностранных компаниях, то есть нужно было пойти обязательно в иностранную компанию. Вот мой жених на тот период работал продюсером WITN — американского телика, — наши мальчики ездили на войны, прямо под пули лезли, чтобы, так сказать, в новостийной строке было слово «эксклюзив» на экране. И в это же время он мне сказал — у меня был такой прекрасный жених, очень умный, хороший, он мне сказал: нужно найти такую работу, чтобы она тебя обучала, и чтобы тебе за это платили деньги. Я практически умела только писать статьи, брать интервью, но мне нужно было вот пробиться в какую-то иностранную компанию. Поэтому я быстро побежала в журнал «Коммерсантъ» — тогда только появлялись компьютеры, быстро стала обучаться компьютеру, там вот это, печати вслепую на русском и латинском и так далее. А потом я подала объявление, которое, сейчас бы сказали, порвало интернет, но тогда такого не было. Объявление звучало так. «Young energetic newswomen English German is ready to work hard in a foreign company» — Молодая энергичная журналистка (английский, немецкий) готова... как это... сильно работать в иностранной компании«. А тогда еще также не было мобильников. Но вот мой телефон, который стоял около на тумбочке около кровати, он, просто его разорвало — мне звонили все, от каких-то огромных компаний до каких-то торговцев там, не знаю, какими-то сырами. И в конце концов я устроилась в компанию, которая называлась, как сейчас помню, <название по-английски> — это была американская крупная компания, которая воспитывала мальчиков-секьюрити для всяких богатых строений там, гольф-полей, я не знаю, всяких имений и так далее. У меня был американский босс, очень такой резкий, очень такой известный, кстати говоря, не буду называть его имя, очень известный в этом мир секьюрити. Я не умела примерно ничего. То есть он звонил мне в телефон и говорил: переключи меня там... Я нажимала какие-то кнопки. В общем, он ужасно ругался, но испытывал ко мне непреодолимую симпатию, поэтому я долго оставалась в этой компании.

М. Борисова:

— На плаву.

А. Леонтьева:

— Да. А потом я даже решила, что я достойна лучшей зарплаты и вообще лучшего. И я пошла в очень крупную компьютерную американско-немецкую компанию. Немецкий у меня был слабенький, ну в общем... И вот я, представляете, она была в самом начале — то есть они сняли какую-то квартирку небольшую, и эта квартирка она была завалена вот этими договорами, которые на английском, немецком и русском. Начальник сказал: знаешь, ты пока начинай тут работать, мне нужно съездить в Америку и, так сказать, я вернусь, ты тут пока знакомься с материалами. Я села, значит, ознакамливаться с этими материалами. Это были — ну вы понимаете, я, конечно, обучаемый человек, но какая тоска меня взяла в этот момент, потому что я поняла, что я вот с этим вот буду теперь работать все время, вот с этими договорами какими-то бесконечными. То есть я начала осваивать эту терминологию, пока начальник был в Америке, вот я ее освоила более-менее. В общем, все как-то было благополучно. Даже с моим будущим мужем, который тогда учился в Оксфорде, мне удавалось созвониться один раз в день. Потому что, ну вы понимаете, не было ни Вотсапа ни Телеграма, и это стоило денег. Поэтому созванивались с мужем именно с рабочего телефона, и как-то все, знаете, вот было хорошо, но безумная какая-то тоска. Безумная тоска. И вот в один прекрасный день я поняла, что я беременна, что меня тошнит уже не от этой работы, а у меня просто токсикоз. А я настолько хотела ребенка, я настолько боялась его не выносить, и врачи настолько меня как-то вот запугали в этом смысле, что я пошла к начальнику и сказала: знаете, я беременна, в общем, я ухожу. В общем, я найду себе преемника. Он очень обрадовался, потому что на самом деле я совершенно не знала своих прав — то есть за мной нужно было оставить рабочее место, там какую-то мне выплачивать денежку. Начальник дал мне двойную зарплату, я положила ее в сумочку и нашла себе замену. Ну вот потом была беременность, и всю беременность я не работала, потому что я очень-очень... Ну на самом деле это было такое облегчение. То есть, во-первых, это был прекрасный повод расстаться с этой конторой. А всю беременность я провела, как, знаете, коровушка, которая пасется на лугу — глаза смотрят внутрь, там полезная еда, прогулки три часа в день, — в общем, я помню вот только вот это. Ну а потом нужно было искать работу. И я первый раз поняла, насколько я люблю заниматься журналистикой и насколько мне это необходимо. Но я на тот момент была домохозяйка, которая сидела дома с ребенком, и поэтому я пошла в журнал, который назывался «Материнство». Я на самом деле эту программу, когда о ней думала, то как раз мне очень хотелось рассказать про своего первого редактора, ну такого постоянного редактора этого журнала, потому что это была необыкновенная женщина — Катерина Лаврентьева ее звали. И журнал, она настолько была вот мощный, харизматичный человек, что журнал стали называть «Катеринство». И я привезла ей свои тексты. Представляете, что они были еще на бумаге? Я вот даже сейчас в это не верю. Вот я привезла...

М. Борисова:

— Надо хранить несколько, чтобы детям показывать.

А. Леонтьева:

— Да, у меня осталось экземпляры, которые вот журналы сами. И я привезла ей тексты, и она меня совершенно очаровала. И я не успела доехать до дома, как уже звонил телефон, и Катерина говорила: это здорово, это прекрасно, мы вас берем. И это был самый счастливый период в моей жизни, потому что я занималась любимым делом, но писала я исключительно про детей, про воспитание, кормление и так далее. И потом этот журнал — Катерина перешла, и вся наша стайка мамочек перешла за ней, в американский, по лекалу американскому, журнал «Улица Сезам». И ну это было вот такое счастье-счастье, когда ты пишешь о любимом, да, — о детях, о семье и так далее. Ну вот очень интересный была человек Катерина. Я как бы в процессе деторождения пришла в Церковь, там муж меня привел, мы стали такие очень сильно православные и очень сильно такими катехизаторами.

К. Лаврентьева:

— Как все новоначальные православные.

А. Леонтьева:

— И, конечно, я свет своего знания хотела донести Катерине тоже. Я приходила к ней, ну как-то вот рассказывала, что такое православие. Катерина устало на меня смотрела, говорила: Ань, вы себе не представляете, сколько народу хочет меня обратить в свою веру. А она была мощнецкий человек, который, вот у нее там миллион друзей каких-то, совершенно необыкновенных. А потом случилось странное. Я уже отвлекаюсь от темы, но мне очень хочется рассказать этот эпизод. Катерина сказала, что она хочет приехать к нам домой на спектакль. Мы делали дома домашние спектакли. И для меня это было ну вот как солнце сошло с неба и приехало к нам. Катерина приехала на спектакль, посидела, только лицо у нее почему-то было очень грустное. Потом она сказала: я никогда не была в театре у Анатолия Васильева. А там как раз какой-то православный был спектакль, и мы с ней поехали вместе, и она сходила в театр, что-то еще она сделала. И месяц я не общалась с ней. И оказалось, что Катерина, придя к нам в гости, у нее уже был грозный диагноз — рак в последней стадии. И она хотела перед... Ну то есть кто-то садится, да, например, и смотрит в стену, кто-то впадает в депрессию. А Катерина хотела все успеть вот, что она не успела в этой жизни. Но самое интересное, что именно за неделю до ухода она покрестилась, причастилась, исповедалась и тихонечко ушла. Вот такой потрясающий период и потрясающий человек. И мне, конечно, очень смешно вспоминать вот свои первые работы, которые они были денежные, они были такие — у меня была зарплата в два раза больше, чем у мужа. Но настолько я была рада вот вернуться к тому, к чему лежала душа.

М. Борисова:

— Это вот очень похоже на присказку: хочешь узнать, что такое счастье, купи себе козу. Когда ты от нее избавишься, ты поймешь...

К. Лаврентьева:

— Что такое счастье.

А. Леонтьева:

— Ну наверное, да. Вот такая светлая страница и светлый человек, с которым я познакомилась. Царствие Небесное Катерине. У нее на похоронах были какие-то невероятные мужики, какое-то огромное количество народу, они все рыдали.

К. Лаврентьева:

— Вы знаете, отец Алексей, что я хотела спросить. Вот у нас такая тема очень смелая, она называется: «Не могу больше работать вот на этой работе». Но ведь бывают ситуации, когда человек не может уйти с работы. Не в том дело даже, что он занимается чем-то неправомерным. Вот Аня, например, занималась тем, что ей просто не нравилось. И очень много людей, которые вынуждены кормить семью и у них нет вот этого пространства, вот этого люфта для маневра, они не могут прямо сейчас все бросить и пойти искать себя. Но они чувствуют, что занимаются чем-то не тем, что в идеале, может быть, им бы хорошо бы себя действительно найти, свое предназначение, но они просто не имеют возможности экспериментировать. Вот что делать им, таким людям, что бы вы посоветовали? Ведь их действительно очень много.

Иерей Алексей:

— Ну для начала я бы им посоветовал помолиться.

К. Лаврентьева:

— Ну да, правда.

Иерей Алексей:

— Потому что все с этого начинается, и это наша основная сила, это наша прямая связь с Богом, действительно с молитвой. Ну я немножко отвлекусь. Вот мне, например, из личного опыта — я когда воцерковлялся, стал ходить в храм, сознательно исповедоваться, причащаться в 18 лет, так получилось, да. И я вот услышал, что для того, чтобы жить духовной жизнью, нужен духовник. И я просто помолился: Господи, пошли мне духовника. И Господь мне послал доброго пастыря, вот отца Иоанна Миронова...

К. Лаврентьева:

— Ничего себе.

Иерей Алексей:

— Который до сих пор, слава Богу, жив, и есть возможность к нему ездить. Я даже потом от храма «Неупиваемой Чаши», из его храма, в семинарию поступал. У нас была такая история на приходе. У нас женщина, которая трудилась в женском коллективе, вы знаете, это как раз бывает одно из самых таких серьезных испытаний, потому что в современном мире осуждение не считается грехом. А вот эта пандемия осуждения, которая души губит, и губит человеческие отношения, и не дает возможность в коллективе нормально трудиться — или ты участвуешь в этом осуждении вместе со всеми, или тебя начинают заклевывать и заплевывать, потому что ну что же ты, лучше всех, святее всех остальных? У нас был такой случай, когда такая тоже пришла, попросила, она у нас сейчас детьми занимается в нашем «Святограде». Мы взяли, слава Богу, в детский центр, вот она занимается сейчас любимым делом. Поэтому такие моменты случаются, и тут самое главное помолиться Богу и попросить, чтобы Господь помог.

К. Лаврентьева:

— Спасибо, отец Алексей. «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. У нас в гостях священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира в городе Коммунар в Гатчинской епархии. У микрофонов Марина Борисова, Анна Леонтьева и Кира Лаврентьева. Мы вернемся через несколько секунд.

К. Лаврентьева:

— Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. «Светлые истории» на Радио ВЕРА продолжаются. Напоминаю вам, что в нас в гостях священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира в городе Коммунар, руководитель социального отдела в Гатчинской епархии. У микрофонов Анна Леонтьева, Марина Борисова и Кира Лаврентьева. Мы рассказываем истории о том, как приход к вере и новый взгляд на мир оказались для человека несовместимы с его мировоззрением, он поменял работу, поменял образ мыслей и деятельность, и нашел в этом покой и душевный мир. Тема такая сложная и интересная, и мне было бы крайне интересно послушать, что нам скажет по этому поводу Марина.

М. Борисова:

— Ну я просто до того, как начну чего-нибудь рассказывать, вдогонку к Аниной истории хочу сказать, что, наверное, по-разному бывает. И если у человека есть духовное руководство, иногда бывают парадоксальные ситуации. Мы в новоначальном состоянии очень часто испытываем жгучее желание все бросить и вот только в Церкви трудиться, и вот только что-нибудь хорошее, такое благостное делать. И очень часто удивляемся, что наши духовные руководители нас от этого стараются удержать, и непонятно почему. Ну как, я хорошего же хочу, я вот на клирос, вот я там...

К. Лаврентьева:

— Подсвечники чистить, в лавке работать.

М. Борисова:

— Пол мыть, вообще все что хотите. И вдруг тебе говорят: нет. И я помню, уже после того, как десять лет было приходской жизни — там и клиросного послушания, и регенства, и чего там только не было, и меня благословляют, как раз вот в 90-е годы, когда сложности были там с заработками, вдруг ни с того ни с сего меня благословляют идти на радио. Но это почти советское радио, это еще вот самое начало 90-х. И не хочу я на это радио, и не работала я до этого на радио. Нет, вот там мое духовное чадо руководит, вот к нему приедешь, он тебя возьмет. И я приехала — я не знаю, у меня была ломка, как у наркомана: то есть это все чужое, все не так. Как я к батюшке ни приеду — вот нет, нет, ты должна там работать. Сколько я пролила крокодиловых слез. Я ничего не могла понять: зачем он меня там держит? Я поняла лет через... ну меньше, чем через десять, лет через семь, когда у меня родители начали сильно болеть. А я к тому времени уже ну и как-то связями обзавелась, и освоилась в этом мире, и стала вполне прилично зарабатывать. И когда вдруг получилось так, что все заботы о недугах и вот потихоньку угасании собственных родителей вдруг оказались моими заботами, я поняла, что, если бы у меня была другая профессия, я бы просто это не потянула чисто материально. Потому что очень все было — и лекарства, и больницы, и уходы, — все было очень тяжело. И поняла, почему батюшка меня держал. Но в тот момент, пока он держал, у меня бунтовало все вообще, все мое существо, думаю: как можно так не понимать собственное духовное чадо? Какой ужас. Ну бывает и так. Но историю я хотела рассказать совсем другую, произошла она в давние годы, в стране, которая называлась Советский Союз, во глубине Ивановской области. Там, в семи километрах от железной дороги, была деревня, собственно, она и сейчас есть. И когда-то в XVII веке там был мужской монастырь, потом он потихонечку пришел в упадок, был упразднен, небольшой участок земли остался и на нем два храма и колокольня. И избушка, в которой жил священник. Обычный сельский священник, приходской, и деревня-то небольшая. Но меня туда привезли первый раз мои друзья из Москвы. Они сказали, что там очень интересный батюшка: он учился в МГУ на истфаке, на искусствоведческом факультете, потом он учился в аспирантуре и писал диссертацию. Потом что-то случилось ним и он пошел в Патриархию, и его там общение закончилось тем, что спустя какое-то время его рукоположили целибатом. В принципе, это не православная практика, но в те времена, при колоссальном дефиците священников, тем более с хорошим высшим образованием, ну вот было решено, священноначалие пошло на такое исключение из правил — то есть он дал обет безбрачия, но он не был монашествующим. И вот первый его приход — это как раз эта деревня во глубине Ивановской области. А поскольку он, когда учился, очень много общался с миром художников московских, они так вот, по инерции, к нему туда летом и наезжали целыми семьями. Потому что ну все-таки, с одной стороны, священник, с другой стороны, с ним можно говорить на одном языке, не пытаясь на себя какую-то роль примерить несвойственную. И мы приехали, все было очень интересно, все было очень здорово, но вместе с этим батюшкой там жил очень странный человек. У них была такая, сейчас бы сказали, ролевая игра — то есть это было и всерьез, и не всерьез, он был как бы послушник. Но «как бы», потому что никакого монастыря не было, и отец Алексей не был никаким монахом, но они сошлись оба на глубокой любви к Оптиной пустыни и к изучению наследия Оптинских старцев. И вот немножко всерьез и немножко не всерьез у них было вот такое распределение: вот как бы духовный наставник и его послушник. А Моисей человек был удивительный. Начнем с того, что огромная редкость в Советском Союзе — он был из патриархальной еврейской семьи, то есть у него в семье все были верующие иудеи. И когда он крестился в православие, отец его проклял и из дома выгнал. Моисей сменил за свою молодую жизнь около тридцати специальностей, он все себя искал. Кем он только не был. Он даже на один сезон нанимался бортником в лесу, собирал мед. Но поскольку у него было все-таки приличное образование, на исходе своих поисков он пришел в экскурсионное бюро и сказал, что он хотел бы вот наняться экскурсоводом. Ему сказали: вы поздно пришли, молодой человек, у нас все приличные маршруты уже разобрали, остался один Козельск. Он говорит: о, вот это мне как раз и надо. Я потом встречала людей, которые ездили с ним на экскурсии туда, и после этого спустя какое-то время приходили в Церковь. Потому что он, конечно, рассказывал не столько о Козельске, сколько об Оптиной пустыни, а поскольку дорога из Москвы туда достаточно долгая, то он вот успевал очень много всего рассказать. И вот, кстати, первый человек, который, у меня даже сохранилась тетрадка такая детская, там написано, как добираться до Оптиной пустыни. Вы представьте — это начало 80-х, в Оптиной пустыни ПТУ, в скиту там общежитие. Ну короче говоря, это трогательно вот очень, что электричка с Киевского вокзала до Калуги идет без пяти шесть. Значит, нужно успеть.

А. Леонтьева:

— Одна.

М. Борисова:

— Нет, она просто пять часов идет, поэтому если ты позже поедешь, ты...

К. Лаврентьева:

— Ты не попадешь в Козельск.

М. Борисова:

— Ты в Козельск попадешь уже к ночи. Поэтому нужно было на эту электричку, потом с этой электрички нужно было на местный автовокзал, потом там нужно было автобус до Козельска, от Козельска еще пешком надо дойти было до Оптиной пустыни. Все записано подробно, как добраться. Но меня потрясала одна история из этой нашей сельской жизни, когда батюшка с гостями уехал в епархию за иконками, за свечками, нас оставили — меня обед варить, а Моисея оставили печь просфоры. Но, поскольку отец Алексей его как бы смирял, поэтому он все время старался унять его красноречие и старался, чтобы он поменьше говорил. И когда все уехали, и мы остались на хозяйстве, вот все те несколько часов, пока не было основных гостей и отца Алексея, он мне рассказывал об Оптиной пустыни. Конечно, никакие просфоры он печь уже не мог, потому что он весь был в этом процессе. В результате, конечно, закончилась эта история замечательно, потому что Моисея рукоположили, он священник. И вот поиск человеком себя и Бога бы одновременный. Я не знаю, о чем он думал, когда лазил по деревьям и собирал дикий мед в лесу, но то что он, когда возил экскурсии в Оптину, уже был на пути к самому главному своему решению, это совершенно очевидно. Как его любили бабушки сельские! Вот удивительно. Он был такой абсолютно картинный семитский тип, вот как на картине Иванова «Явление Христа народу», вот ровно как человек из этой толпы, то есть не спутаешь никогда. И в этой глухой ивановской деревне его обожали бабушки. Они приносили ему помидорчиков, огурчиков, они вязали ему носочки, чтобы он не замерз — это было какое-то всеобщее обожание. То есть он излучал, даже несмотря на запрет разговаривать долго и красноречиво, он привлекал к себе такую народную любовь поразительную. Вот такая история о том, как человек нашел себя во глубине Ивановской земли.

К. Лаврентьева:

— Действительно это так ярко Марина рассказывает, и очень живо себе представляешь всю эту дорожку от Козельска до Оптиной пустыни. Там можно еще частично через лес пройти, я так студенткой добиралась, это очень на самом деле так как-то вдохновляет. Тут — раз, на машине взял доехал. А тут целый труд паломнический, ты привыкаешь.

А. Леонтьева:

— Конечно.

К. Лаврентьева:

— И перемена Моисея — это, конечно, потрясающе. Пойти против свой семьи, да, отец Алексей, это же очень трудно.

Иерей Алексей:

— Очень.

К. Лаврентьева:

— Когда касается особенно вот этих вот трудностей вероисповедания противоречивых, это совсем тяжело. И вот человек нашел свое предназначение.

Иерей Алексей:

— Мне эта история напомнила еще тоже очень близкую моему сердцу. Дело в том, что в 98-м или в 99-м году я как раз познакомился тоже со священником из Санкт-Петербурга, который художник, он художник был, из творческой интеллигенции, и вот он приехал во глухую Псковскую область и обрел там тоже своего духовного наставника, который благословил ему рукополагаться. И вот, значит, он — художник, его супруга — кандидат математических наук, оба, значит, с городской среды, с Петербурга, никогда в деревне не жившие, от слова совсем, приезжают в эту деревенскую избу. Он становится сначала диаконом, потом, через год, уже священником, ему дают приход, он начинает там жить, служить. Причем вот этой службы, которую батюшка вел, наверное, редко вот так встретишь в городе, потому что мы все в городе суетимся, мы все время бежим, а у батюшки все было очень медленно, не спеша. Он пораньше приходил, он доставал вот такую кипу записок, которые уже становились желтыми, но он помнил всех, значит, поминал, кто к нему когда приезжал, он не спеша читал часы, матушка там на клиросе потихонечку пела. И вот настолько вот это вживание в деревенскую жизнь, и не надо думать, что оно было простым. То есть я там вспоминал, что его матушка со слезами мне рассказывала: я кур зимой оставила у себя жить. Я, говорит, им накрошила, а оно схватывается морозом, они чуть-чуть поклюют, а потом, значит, там не могут, холодно. Вот эта замерзшая, значит, еда, сами у печки жмутся с этими курами, и не знают, как и толком и картошку сажать, и как одно, другое, третье делать. Но тем не менее настолько батюшка любил службу, настолько он любил вот эту природу псковскую, что даже когда со временем у него стало сдавать здоровье, я ему говорю: отец Сергий, давайте мы вас в Петербург перевезем. Я к тому времени уже был настоятелем. Он говорит: куда же я уеду? Вот, говорит, моя поле, вот моя речка, вот мой храм. Я, говорит, тут уже все, живу. И настолько для человека, вот сердцу, его миссия, его жизнь, его место, оно настолько было дорогим, любимым и значимым, что вот не передать вот это словами, это надо просто чувствовать. И это чувствовалось, когда с батюшкой была возможность послужить вместе, помолиться. К сожалению, вот его разбил инсульт и по псковским дорогам уже не довезли его. Царствие ему Небесное, отцу Сергию, мы молимся за него. Но вот этот пример действительно ценности не того, что ценит этот мир, а того, что дает тебе Бог. И то, что можно обрести в тишине, в покое и в умении понять, почувствовать и принять, что Бог тебе через этот мир дает, оно имеет такую величайшую ценность, которую в других, в материальных вещах зачастую невозможно обрести. Очень для меня был тоже такой пример значимый и такая история светлая всегда.

К. Лаврентьева:

— Спасибо огромное, отец Алексей. Какие истории у нас сегодня звучат в студии, да, дорогие друзья.

К. Лаврентьева:

— «Светлые истории» на Радио ВЕРА, дорогие друзья. И напоминаю, что «Светлые истории» можно не только слушать, но и смотреть, дорогие радиослушатели. Я, наверное, это еще сегодня ни разу не сказала, но лучше поздно, чем никогда.

М. Борисова:

— А радиослушатели смотрят на нас и удивляются, что за диссонанс.

К. Лаврентьева:

— Да, становятся зрителями. Что я не сказала, не только слушать и смотреть на сайте https://radiovera.ru/ и в группе Радио ВЕРА ВКонтакте, в социальной сети ВКонтакте. Обязательно смотрите, комментируйте. Мы действительно очень рады вашим комментариям, вашему участию. Кто-то сказал, что хочет — это часто пишут, что желательно, чтобы «Светлые истории» выходили каждый день. Но, дорогие наши слушатели, если истории рассказывать правдивые, где же мы их возьмем на каждый день? Мы бы рады, но все-таки мы за честный подход. И вот, как вы слышите, истории у нас действительно все из жизни как-то, из сердца идут. А тема у нас сегодня «Не могу больше здесь работать» — истории о том, как человек пришел к вере, и работа не совпадала, не синхронизировалась с его мировоззрением, он ее сменил и обрел в этом счастье. У нас в гостях священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира в городе Коммунар Гатчинской епархии и руководитель социального отдела. У микрофонов Анна Леонтьева, Марина Борисова и Кира Лаврентьева. Осталась моя история, дорогие друзья, я постараюсь не затягивать. Вспоминаю, как в детстве много раз в нашем доме эта история всплывала, потому что она действительно удивительная — редко кто решается так радикально поступить со своей жизнью, как поступила мамина дорогая и близкая коллега Наталья. Нас всех это очень вдохновляло, маму это тоже вдохновило, и в итоге они тоже у меня уехали, родители, как многие, наверное, уже слушатели, зрители «Светлых историй» знают, из Сибири в Нижегородскую область, стали дауншифтерами, построили дом и стали жить в деревне. Ну это уже такая другая немножко, другая ветка этой программы, не будем уходить в сторону. Расскажу. Значит, была у мамы тогда женщина замечательная, коллега, юрист администрации города, юрист Департамента социальной защиты — у нее была очень хорошая должность. Она была вдова, у нее было двое маленьких детей, ей надо было, конечно, их кормить. И о поиске себя там действительно речи не шло, там нужно было напрягаться, пахать, и при этом действительно у нее была очень хорошая работа. Она была замечательный специалист, она пользовалась уважением, ей доверяли и с ней советовались. Ну то есть действительно находится на своем месте. Вот та история, когда со стороны кажется, что вот человек в пазл встал, то есть он просто идеален на этой работе, все прекрасно, и никаких вопросов она ни у кого не вызывала. Часто бывает, смотришь на человека и думаешь: что ты делаешь на этой работе, друг? Может быть, кто-то так и про меня думает, я совершенно не удивлюсь этому. А вот по поводу нее таких вопросов не возникало. Ну и, короче говоря, рассказывает она моей маме, что в какой-то момент у нее случился самый что ни на есть такой прямо кризис духовного характера. Не буду использовать сложных слов — духовного характера, психологического. Ну так как случается порой, что хочется просто все изменить. Она начала ходить в храм, и так она рассказывает, что приходила после работы домой и лежала, буквально смотрела в потолок. Там делала какие-то обязанности по дому, ложилась и смотрела в потолок. И она понимала, что если так это продолжился, то она, глядя в этот потолок, так и останется в какой-то момент на этой кровати, потому что она совершенно не видела никакого смысла в своей работе. Вот совершенно. Не то что в жизни — там, знаете, вот на Мальдивы уехать жить или в Таиланд уехать жить, — нет, вот именно она чувствовала, что на этой работе песенка ее спета. Причем не для нее, а вот вообще в принципе законченная история. То есть никто ей об этом не говорил, всем она была очень нужна. Но она почувствовала, что как будто бы все, она себя здесь уже изжила, и нужно что-то менять. Это продолжалась, я так понимаю, долго, и она, видимо, молилась, спрашивала Бога. Ну чтобы тоже не делать каких-то отчаянных действий, резких. Все-таки дети на руках, и понятно, что у нее не было возможности слишком рисковать. И она молилась, и в какой-то момент она поехала — то ли по работе, то ли пригласил ее кто-то, — в один из сибирских городов, но тот уже, который в тайге. Сибирь большая, там есть и Хакассия, есть разные регионы, и есть замечательная прекрасная сибирская тайга. Есть непроходимая, а есть та тайга, где находятся маленькие городки. Она поехала, и она оказалась совершенно в другом мире. Из города Красноярска, который невероятно красив, он расположен между, значит, вот этими горными хребтами, там протекает посредине могучая река Енисей — это совершенно все невероятно. Город разделен на две части, между этими частями, естественно, мосты, люди переезжают с правого берега на левый. Из дома едут на левый берег, с левого на правый, это все очень интересно и кажется вполне себе естественным.

М. Борисова:

— Примерно как в Петербурге.

К. Лаврентьева:

— Да, только там не разводятся мосты.

А. Леонтьева:

— Другая жизнь просто совсем.

К. Лаврентьева:

— Да, действительно. Но это такой прямо город, промышленный сильный город. А там она оказывается в маленьком городочке, который очень-очень такой провинциальный, и одна сплошь природа — вот эта тайга, вот эта сосна, вот эта тишина — то, чего просила ее душа. И что вы думаете? Она принимает решение уволиться с работы и ехать туда просить, в общем... Ну я так понимаю, это сделано немножко в другой последовательности — она, наверное, там спросила сначала, ну так вот, если пораскинуть мозгами. И так получается, что Господь ей дает такую возможность: ей предоставляют должность — по-моему, не сразу, но в течение какого-то времени, — мирового судьи в этом маленьком городке. Она, долго не думая...

А. Леонтьева:

— Харизма какая.

К. Лаврентьева:

— Да, знаете, вот такого уровня специалист. На самом деле страшно увольняться с такой работы как-то, к которой ты всю жизнь шел. Она увольняется с этой работы, берет своих детей и уезжает туда. А там она знакомится с прекрасным человеком, представляете, они строят дом. И мама всегда — я никогда не видела этот дом, но мама мне так описывала всегда этот дом, которая тоже не видела его никогда, что мне кажется, это какой-то прекрасный сказочный терем в тайге. И солнце падает сквозь окно на половицы, и все дышат свободным воздухом сосны, и это все очень прекрасно и вдохновляюще... Так все тяжело вздохнули.

М. Борисова:

— Просто кино какое-то.

К. Лаврентьева:

— Ну правда, кино. И действительно так и получилось. Она работает, наверное, и по сей день мировым судьей. Потому что они с мамой созванивались, она время от времени приезжала в Красноярск и заходила к маме на работу, они разговаривали, она рассказывала, как она там устроились. И устроилась она совершенно замечательно. У нее действительно этот прекрасный муж, слава Богу, и эта работа, и этот домик они построили и там живут. И человек нашел себя, то есть он совершенно счастлив. Ее там очень полюбили, в этом городке, и как-то она так устроилась замечательно. И когда она приезжала на короткое время в Красноярск — я могу что-то, может быть, не точно говорить, но я очень стараюсь все передать так, как мне говорила мама. Когда она приезжала по делам в Красноярск, она говорила: Света, я не могу здесь дышать, я не могу здесь долго находиться. Мне очень-очень хочется опять вернуться к себе туда, на природу. Так вот у нее просила душа горячо этой природы, и так она замечательно там устроилась. И меня всегда это очень вдохновляло. Потому что, во-первых, она подошла к этому действительно обдуманно. Вот отец Алексей сказал: помолиться, — она молилась, и не один день и, наверное, даже не один месяц это все продолжалось. И так как-то на ее один шаг, два шага Господь дал ей очень много разных возможностей и ответов, и это действительно вдохновляет очень. И, наверное, в этом свете мне хочется вот задать отцу Алексею вопрос: отец Алексей, а действительно, когда стоит слушать свои вот эти внутренние какие-то стремления? Когда этот кризис действительно должен привести в итоге к каким-то переменам, шагам и действиям, а когда слушать не стоит? Потому что мы же знаем очень много печальных историй, когда человек действительно не только работу может поменять, но заодно и жену старую бросить, и действительно сменить жизнь полностью. Менять — так менять.

М. Борисова:

— И будет так счастлив.

К. Лаврентьева:

— И будет так счастлив, так счастлив...

Иерей Алексей:

— Ну без Бога не до порога. Все равно здесь, мы же с вами православные верующие люди, мы знаем, что вот у нас есть духовник, которого тоже надо у Бога попросить. Перед тем, как менять свою работу, обретите себе духовного мудрого товарища и проводника.

К. Лаврентьева:

— Точно.

Иерей Алексей:

— Потому что духовник, он лучше знает, он чувствует и вас видит, и подскажет, как поступать, а как не поступать. Многая мудрость во многом совете, да, с духовными людьми надо обязательно пообщаться. Ну а как? Ну а дальше что? Подумал, помолился — ну иди вперед. Если благословили, так что надо смело идти вперед. Потому что бывают тоже люди, которые вроде бы и хочется, и колется, и стоят на месте и топчутся. А как мы знаем по Священному Писанию, муж с двоящимися мыслями не управлен во всех путях своих.

К. Лаврентьева:

— Точно.

Иерей Алексей:

— Поэтому уже если помолились, решили — ну идите. Бог благословит.

К. Лаврентьева:

— Анечка, что ты хотела сказать?

А. Леонтьева:

— Ну я просто хотела сказать и в тему, и не в тему, да, вот то, что Кира замечательно так описала красочно, вот этот маленький городок. На самом деле очень многие люди, которых я знаю, они уезжали из больших городов на какие-то другие работы. Потому что, во-первых, в маленьких городах нет таких потребностей, в маленьких городах человек живет скромнее, экологичнее и просто проще.

К. Лаврентьева:

— Это правда.

А. Леонтьева:

— Поскольку я живу сейчас между двумя городами — между Москвой и городом в Тверской области, где живет мой муж, я очень хорошо это вот ощущаю каждый раз, когда я возвращаюсь, и только там я до конца выдыхаю. И я помню, что как-то у меня была на программе девушка, она потом, после программы, спросила: слушайте, а как женихов-то вообще найти вот? Я вышла замуж второй раз, когда мне было 50 лет. И мне так хотелось ей сказать, но я не имею права советы давать, я говорю: приезжайте к нам, в наш маленький городок. Потому что в Москве люди не видят друг друга.

К. Лаврентьева:

— Бегут.

А. Леонтьева:

— Они просто не могут часто друг друга встретить. Такие роскошные женщины и мужчины стоят в метро и смотрят в телефоны, понимаете, — то есть все мимо, все мимо. А вот в этих маленьких городах очень часто люди действительно обретают свое счастье и работу.

К. Лаврентьева:

— Так и есть.

Иерей Алексей:

— Всецело вас поддерживаю. Мы с супругой тоже коренные петербуржцы, родились, и сбежали, и с ужасом — у нас осталась в Петербурге квартира, которую мы сдаем. И туда, значит, мы туда выбежим и тут же обратно убегаем и выдыхаем. И каждый раз благословляем Бога, что мы живем в таком тихом, спокойном месте.

М. Борисова:

— Вы счастливые люди, просто обзавидуешься. Я один раз только осталась в сельском доме, меня попросили — ну это был приходской дом в сельском приходе. Там просто знакомые сторожа, им нужно было по семейным обстоятельствам отлучиться, и они попросили, чтобы я переночевала, пока они на следующий день приедут. Я чуть с ума не сошла — он скрипит же весь...

К. Лаврентьева:

— Да, он живой.

М. Борисова:

— С ним все время что-то происходит. Я сидела около печки и думала, когда закончится ночь.

К. Лаврентьева:

— Дорогие друзья, так вот «Светлые истории» рискуют и не состояться в следующий раз — все разъедутся в деревни и начнут наслаждаться свежим воздухом. «Светлые истории» на Радио ВЕРА были в этом часе. Дорогие друзья, напоминаю, что у нас в гостях священник Алексей Дудин, настоятель храма князя Владимира в городе Коммунар, руководитель социального отдела в Гатчинской епархии. Также мои коллеги Анна Леонтьева, Марина Борисова. Меня зовут Кира Лаврентьева. Мы прощаемся с вами до следующего понедельника. Всего вам доброго. Будьте с нами

А. Леонтьева:

— Всего доброго.

М. Борисова:

— До свидания.

Иерей Алексей:

— Спаси Господь.

Все выпуски программы Светлые истории

Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов

Другие программы

Актуальная тема