Когда на границе времен, осенью 2000-го года, я начал сотрудничать с «Новым миром», и в этом нашем старейшем литературном журнале появилась повесть Алексея Варламова «Купавна», – мне показалось, что знаменитые слова Пушкина о «странных сближениях» – не крылатая фраза, но самое точное описание моего тогдашнего читательского впечатления. Оно было почти оглушительным, ведь Варламов сделал то, о чем когда-то мечтал я сам.
Языком классической художественной прозы он написал свою родовую книгу. И написал ее от лица человека, озабоченного тем же, чем озабочен был я, только его центральной метафорой оказался дачный поселок Купавна, а моим мог стать один из арбатских переулков, где до сих пор стоит так называемый «генеральский» дом. В одной из огромных квартир этого дома когда-то проживало все наше большое семейство: бабушка и три ее дочери со своими семьями, самая младшая из сестер – моя мама. К сегодняшнему дню те, кого я любил больше всего на свете, остались, увы, фотографиями, расположенными над моим рабочим столом, неподалеку от красного угла, и я стараюсь не забывать их в своей домашней молитве.
А мечтать о написании родовой саги я начал, помню, сразу же после своего крещения в самом начале «лихих» девяностых, мечтать горячо и самонадеянно.
Кто же, если не я?
«…Но несмотря ни на что казалось тогда восторженному и горделивому юнцу, будто он избран для необыкновенного и назначение его в мире состоит не только в том, чтобы по мере сил летописать историю купавинского рода, времени, места и всех причастных к нему людей, но в том, чтобы осуществить возвращение их родового древа, хотя бы одной, крайней его веточки от бабушкиного цветочного язычества, отцовского религиозного атеизма и дядюшкиного эпикурейства к той подлинной вечной вере, от которой когда-то, поддавшись соблазну и прелести, отшатнулись его неведомые предки».
Из финальной части повести нам читал автор «Купавны», Алексей Варламов. Вослед тем словам, что вы слышали, главный герой – мальчик, юноша, взрослеющий мужчина – Колюня выводит о себе в третьем лице: «Но только вот как совместить именно эти два призвания – писательства и воцерковления, – он не знал…»
Перечитывая «Купавну», я неожиданно вспомнил, как моя бабушка, которой нет на свете уже более тридцати лет, говорила мне: «Ты обязательно станешь заниматься литературой». «Неужели стану писателем?» «Не знаю. Писателем или читателем, но – литературой». Тогда мне казалось, что она фантазирует, я-то видел себя если не дипломатом, то журналистом-собкором. Но вот, однажды, уже на вечернем отделении журфака МГУ, в середине восьмидесятых, сокурсница с которой мы подружились, взяла меня с собою в то удивительное место, из-за которого она частенько опаздывала на первую пару. Твердо помню, что до того дня я оказывался в церквях лишь как восторженно-недоуменный зритель икон и фресок.
Я тогда и думать не мог, что пройдут недолгие годы, и в квартале от того места, но уже в другом московском храме мы обвенчаемся с моей будущей женою, и что там же окрестим впоследствии наших деток.
И еще. Как это ни удивительно, но то главное, что еще случится – и продолжает «случаться» со мною дальше, – тоже содержится – каким-то удивительным, отраженным светом – в горячо любимой мною «Купавне».
«…Лишь став старше и хлебнув в жизни не одних только радостей и удовольствий, он с грустью понял, что та вера, которую молодой неофит желал обрести, никогда не будет открыта и дана во всей своей полноте человеку, не имевшему религиозного опыта в детстве. А если у кого и есть шанс воспринять все сполна, делать не нарочито, но естественно и не страдать от раздвоенности, так это лишь у его сына, чудом вырванного у небытия, и оттого носил и водил он мальчика к причастию с малых лет, не боясь, что слабое дитя заразится гриппом, научил читать перед сном молитву, целовать иконку, не снимать никогда крестик, стоять долгую службу, а еще учил, что звезда на новогодней елке горит вовсе не потому, что звезда же венчает кремлевские башни, и рассказывал сказки не про Мальчиша-Кибальчиша, а про Младенца и волхвов.
Но то была уже совсем другая, не купавнинская история...»
Вероятно, я уже не стану писать своей родовой саги. В предсказании моей бабушки слово «читатель» с каждым годом становится все выпуклее и четче. И я тому, пожалуй что – рад. На все воля Божья.
Деяния святых апостолов
Деян., 9 зач., III, 19-26
Комментирует епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Здравствуйте! С вами епископ Переславский и Угличский Феоктист.
Сегодня в наших проповедях можно проследить самые разные темы: это могут быть как темы, связанные с Евангелием, так и такие, которые соотносятся с Евангелием лишь опосредовано, например, темы, посвящённые здоровому образу жизни. В апостольскую эпоху не было такого многообразия предметов для проповеди, и всякая проповедь была посвящена Воскресшему из мёртвых Господу нашему Иисусу Христу. Одна из первохристианских проповедей звучит сегодня во время литургии в православных храмах, её автор — апостол Пётр, и взята она из 3-й главы книги Деяний святых апостолов.
Глава 3.
19 Итак покайтесь и обратитесь, чтобы загладились грехи ваши,
20 да придут времена отрады от лица Господа, и да пошлет Он предназначенного вам Иисуса Христа,
21 Которого небо должно было принять до времен совершения всего, что говорил Бог устами всех святых Своих пророков от века.
22 Моисей сказал отцам: Господь Бог ваш воздвигнет вам из братьев ваших Пророка, как меня, слушайтесь Его во всем, что Он ни будет говорить вам; 23 и будет, что всякая душа, которая не послушает Пророка того, истребится из народа.
24 И все пророки, от Самуила и после него, сколько их ни говорили, также предвозвестили дни сии.
25 Вы сыны пророков и завета, который завещевал Бог отцам вашим, говоря Аврааму: и в семени твоем благословятся все племена земные.
26 Бог, воскресив Сына Своего Иисуса, к вам первым послал Его благословить вас, отвращая каждого от злых дел ваших.
Эта проповедь апостола Петра была обращена к иерусалимским евреям, которые стали свидетелями исцеления хромого от рождения человека. Конечно, такое исцеление не могло не впечатлить, ведь, с одной стороны, все люди прекрасно знали больного, они видели его на протяжении многих лет просящим милостыню у Красных дверей Иерусалимского храма, с другой, невозможно представить, чтобы кто-то, кто никогда не мог ходить, у кого не было ни физической возможности передвигаться на своих ногах, ни необходимого для этого навыка вдруг не только пошёл, но и, как свидетельствует книга Деяний, начал скакать (Деян. 3:8). Значительно проще представить, что новорождённый тотчас после своего появления на свет отправился на сцену Большого театра танцевать «Лебединое озеро». Апостол Пётр не стал мешкать, и всеобщее изумление использовал как возможность для проповеди Того, Чьей силой произошло это невероятное исцеление, то есть Христа Спасителя.
В своей проповеди апостол Пётр сделал несколько отсылок к книгам Ветхого Завета, эти отсылки были крайне важны для его аудитории, которая, напомню, была исключительно еврейской. Потомки праотца Иакова долгое время не были единым народом, да, они ощущали своё родство, но не более того, до появления Моисея они не были способны к консолидации, Моисей всё изменил, он дал еврейскому народу заповеди, исполнение которых и определяло, принадлежит человек к избранному Богом народу или нет. Грубое нарушение заповедей или же пренебрежение ими автоматически отторгало человека от народа, и, напротив, чужой по крови человек мог войти в число избранных Богом людей тогда, когда он начинал жить по заповедям. Моисей не только дал заповеди, сформировавшие еврейский народ, Моисей ещё и сказал, что данный им самим по внушению Божию закон имеет свои пределы, он достигнет их тогда, когда Бог воздвигнет «иного Пророка», то есть Христа Спасителя, именно на это пророчество Моисея, зафиксированное книгой Второзаконие, и сослался в своей проповеди апостол Пётр: «Я воздвигну им Пророка из среды братьев их, такого как ты, и вложу слова Мои в уста Его, и Он будет говорить им всё, что Я повелю Ему» (Втор. 18:18).
Лучшие представители израильского народа веками ждали исполнения этого обетования, понимая, что жизнь в рамках установленного Ветхим Заветом обряда не способна насытить душу человека богообщением, не способна она и даровать благодать Духа Святого, следовательно, не может она и вернуть человека в состояние райского блаженства. Для всего этого нужен кто-то, кто будет выше Моисея, кто даст иной, превосходнейший, закон, именно этого Человека всеми силами проповедовали апостолы, ведь они своими глазами видели, что Бог воплотился, пострадал и воскрес, и через это Он открыл путь каждому человеку в Царство Небесное.
Апостола Петра многие поняли, но ещё большее число людей предпочли принесённой Христом свободе привычную жизнь в рабстве закону. Это их выбор, их право. Однако опыт двух тысячелетий христианства показывает, что лучше всё же отдать предпочтение Христу и Его Царству.
Проект реализуется при поддержке Фонда президентских грантов
«Византийский эпос». Арсений Миронов
Гостем программы был доктор философских наук, ректор Университета имени Разумовского Арсений Миронов.
Разговор шел о Византийском эпосе, как возникали древние эпические сказания, какими были их герои и как менялись их образы от языческих к христианским
Ведущий: Дмитрий Володихин
«Путь иконописца». Мария Глебова
У нас в гостях была доцент кафедры иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Мария Глебова.
Наша гостья рассказала о своем пути к вере и знакомстве с отцом Иоанном Крестьянкиным, об удивительных людях, повлиявших на ее путь в иконописи, а также о своем участии в работе над созданием иконы Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской.
Ведущие: Игорь Цуканов, Кира Лаврентьева
Все выпуски программы: Вечер Воскресенья