Светлый вечер с Владимиром Легойдой (08.02.2019)

Гость программы — Владимир Легойда, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ.

Темы беседы:

1. Церковные события на Украине;

2. Церковные темы в современных СМИ;

3. Рождественские чтения.

---

Ведущие: Константин Мацан, Марина Борисова

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера». Здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Марина Борисова...

М. Борисова

– И Константин Мацан.

К. Мацан

– Добрый светлый вечер. И сегодня, как всегда по пятницам, в этом часе «Светлого вечера» с нами и с вами Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. Добрый вечер.

В. Легойда

– Добрый вечер.

М. Борисова

– Владимир Романович, вот мы как-то отвлеклись от текущей повестки дня...

Л. Легойда

– Ой, спасибо вам большое за это.

К. Мацан

– И возвращаемся к ней.

М. Борисова

– Но приходится к ней вернуться. Вы же знаете, нас не оставят наши друзья, соседи...

Л. Легойда

– А я думал, что отвлеклись сейчас, да.

М. Борисова

– Нет, сейчас мы бы рады, конечно, но придется все-таки немножко поговорить об актуальном. У нас не так давно, вот на днях два раза были информационные поводы, обозначенные словом «интронизация». Первый – вполне всем известный...

Л. Легойда

– Первый – настоящий, а второй – ненастоящий.

М. Борисова

– Вот именно так. Потому что то слово «интронизация», которое произносилось в Москве по поводу 10-летия патриаршества Патриарха Кирилла, оно вот не вызывает сомнений, поскольку были представители многих Поместных Православных Церквей...

Л. Легойда

– Предстоятели многие.

М. Борисова

– Многие предстоятели. И, в общем, всем было понятно, что именно люди собрались отпраздновать. Что касается второй интронизации, как информационного повода, которая состоялась сразу после, в Киеве – тут все шло только с приставкой «псевдо»: псевдоинтронизация, псевдоглавы псевдоцеркви. И, собственно говоря, кроме представителей Константинопольского патриархата никто не почтил своим присутствием это мероприятие.

Л. Легойда

– Да, ни одна Поместная Церковь, ни одна.

М. Борисова

– А несчастный игумен Ватопедского монастыря так расстроился, что не успел поприсутствовать, хотя приехал за послушание, поскольку монастырь все-таки ставропигиальный, и они подчиняются напрямую патриарху Варфоломею. Но приехав в Киев, он так расстроился, что слег с инфарктом и не поучаствовал в этом.

Л. Легойда

– Ну по крайней мере попал в больницу. Насколько я понимаю, там с инфарктом ясности нет, но оказался в больнице, да.

М. Борисова

– Но самое-то интересное, что на этой как бы интронизации не был и главный закоперщик всего этого процесса – Филарет Денисенко, который тоже не был там, хотя, собственно говоря, он-то всю эту кашу и заварил. Вот такие две интронизации были в информационном пространстве. И, в общем, что говорили по поводу всего происходящего в Киеве те, которые приехали в Москву? Наверняка же эта проблема обсуждалась.

Л. Легойда

– Вы знаете, ну они говорили, причем они многие же говорили публично, вы, наверное, видели, были и комментарии и интервью в наших СМИ. Один наш замечательный коллега даже умудрился взять интервью у болгарского Патриарха, которого не было. Потом с ним, так сказать, вопрос уточнили, у кого он брал, ну его, правда, подвел другой наш коллега, потому что сказал: да вот же болгарский Патриарх, и он с ним пообщался в Государственном Кремлевском дворце. Ну если серьезно говорить, то те кто приехал, они, конечно, однозначно говорили о необходимости разрешения ситуации на Украине. То есть сложившуюся ситуацию они не видят как способ или как что-то, что решило существующие проблемы. А тот факт, что они, приехав в Москву, при этом не поехали в Киев показывать, что они не собираются признавать (простите меня за невольное, так сказать, снижение) гражданина Епифана. Поскольку ну действительно ведь господин Думенко, он и в священники не был рукоположен канонически, ну как во всерьез рассматривать его возведение на престол. Хотя кто-то обратил внимание (честно скажу, я это не перепроверял), но что во время (чуть не сказал инаугурации), во время интронизации его на трон киевских митрополитов-то не посадили. Потому что собственно должно же быть, именно троекратно его должны посадить, но на другое какое-то кресло. А кстати сказать, если позволите, почему не было господина Денисенко, тоже вполне понятно. Поскольку вот когда у нас во вторник, по-моему, был синод, первый, так называемый синод так называемой церкви, на котором присутствовал Михаил Антонович Денисенко, он приехал туда в патриаршем куколе. Вполне понятно, что если бы он приехал на интронизацию своего ставленника, он бы тоже приехал в патриаршем куколе. А это, конечно, наши коллеги из Стамбула допустить не могли. Потому что как же, есть предстоятель, а что за это за патриарх такой, да, и как к нему обращаться, как его поминать во время богослужения. Поэтому здесь, ну повторяю, вот я уже многократно говорил: все это было бы смешно, если бы не было так грустно. Посмотрим, как события будут развиваться. Да, это некая новая страница жизни православного мира. По-прежнему, мне кажется, что самое главное, что сейчас происходит на Украине, но видите, тем не менее, это имеет глобальные последствия. Я, памятуя, о чем говорил Патриарх Кирилл в своем рождественском интервью, что жизнь всегда драма и церковная жизнь тоже драма, поэтому не нужно, может быть, излишне, так сказать, эмоционально воспринимать происходящее и надо и молиться, и надеяться на то, что как-то вот кривизна будет исправляться, и правда восторжествует. Но понятно, что это вот некая новая конфигурация, которая вот какое-то время будет существовать, прежде чем что-то исправится.

М. Борисова

– Но ведь здесь еще была возможность напрямую пообщаться с Блаженнейшим митрополитом Онуфрием, он ведь тоже был на торжестве.

Л. Легойда

– Да.

М. Борисова

– И из первых уст услышать все, что на самом деле происходит.

Л. Легойда

– Да, ну я думаю, что у наших братьев из Поместных Церквей есть информация, и она из разных источников – и по официальным каналам, и там по любым другим. И я думаю, конечно, это тоже было важно. Но вы совершенно правы, вот тот факт, что представители многих Поместных Церквей приехали, многие предстоятели приехали в Москву – это, конечно, в данной конкретной ситуации, понятно, что они приехали по определенному поводу – поздравить Русскую Церковь. Поскольку, вы знаете, что интронизация Патриарха это не личный праздник, да, это собственно, это всегда было общецерковным праздником. Они приехали поздравить верующих Русской Церкви, но в существующей ситуации, в том числе и засвидетельствовать вот таким образом свое понимание ситуации, и поддержку Русской Церкви, и надежду на то, что ситуация на Украине должна все-таки войти в каноническое русло.

К. Мацан

– Ну вот вы эту фразу произнесли: кривизна будет исправляться. А как это на практике может выглядеть?

Л. Легойда

– Все время вот вы меня журналистскими своими штучками подталкиваете к необходимости делать какие-то прогнозы. Нет, ну прогнозов строить не буду, не знаю, как будет происходить. Теоретически то, на чем настаивает наша Церковь и с чем согласны многие другие, поддерживают другие Поместные Церкви это, конечно, некое общеправославное обсуждение ситуации.

К. Мацан

– Вот это очень интересная тема, да, и я ожидал, что вы скажете что-то про то, что и это звучит от предстоятелей и представителей, что конечно, нужно соборно это обсудить.

Л. Легойда

– Да.

К. Мацан

– Но человеку просто, который следит за новостями, и, скажем так, привык к политической риторике светских деятелей, это может показаться такой красивой отговоркой на будущее: ну конечно, когда-нибудь нам нужно будет собрать собор, это обсудить. А на практике эта красивая формулировка, которой можно закрыться и это отложить до греческих календ. Вот насколько реальна перспектива – я, может быть, даже не про прогнозы спрашиваю, а насколько эта тема реально обсуждается, не только декларируется в интервью, насколько есть готовность среди представителей, предстоятелей других Православных Церквей к такому диалогу, к таким шагам? Ведь без Фанара, без Константинополя трудно себе представить решение этого вопроса.

М. Борисова

– Учитывая, сколько лет готовился собор на Крите, который так и не стал всеправославным, именно потому что не достигли какого-то общего понимания, что надо делать.

Л. Легойда

– Обсуждение без Фанара представить себе можно. Вопрос в том, что это будет тогда еще одна новая страница межправославных отношений – не хотелось бы ее открывать. Потому что обсуждение без Фанара будет означать некое исключение тогда теми, кто собрался, наверное, да, могу предположить, хотя это все равно было бы важно. Но все зависит, конечно, если соберутся без Фанара, то какие будут приняты решения, в первую очередь, конечно. Но тем не менее почему, представить можно любые, так сказать, конфигурации. Вот точно так же, как тот же Критский собор, скажем, мы не считаем, что он был всеправославным, но мы же не говорим, что такого собора не было. Вот собрались представители там ряда Церквей и обсудили какие-то вопросы – с чем-то мы согласны, с чем-то не согласны, в силу того, что вот не было консенсусного решения всех Поместных Церквей тогда. Но это не просто отговорка, это единственный путь. А как еще решить этот вопрос? Вот есть позиция Константинополя, с нашей точки зрения нарушающая все каноны и являющаяся вмешательством на каноническую территорию другой Церкви Поместной. Есть вполне определенная позиция нашей Церкви на Украине, Украинской Православной Церкви, позиция ее предстоятеля, позиция ее епископата, священников и мирян, которая игнорируется. Вот соответственно есть позиция ряда Поместных Церквей, что нужно это обсудить – это же тоже все не красивые слова, это конкретные предложения. Ну вот пока они не привели к какому-то результату с точки зрения действительно собрания, но нельзя говорить, что просто слова. Это заявленные позиции. Там особенно внятно неоднократно звучала позиция Сербской Церкви, Сербского Патриарха – вот это тоже очень важно. Понятно, что все эти выступления, они анализируются не только, так сказать, воспринимаются журналистами, да, они, естественно, изучаются и в самих Церквах Поместных. И позиция формулируется в соответствии с этим, то есть она, то что сказали другие, либо там игнорируется, либо принимается, не замечается. Но сложная ситуации, да, из сложных ситуаций не всегда есть простые выходы, простые решения.

К. Мацан

– Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

М. Борисова

– Владимир Романович, ну обычно любой кризис, будь то кризис политический, экономический или вот как мы сейчас переживаем, кризис межправославных отношений, всегда выявляет какие-то проблемы, которые обычно ну как-то лежат под спудом. Люди о них знают, но не очень публично и не очень активно их обсуждают, как-то отодвигают их решение на потом. Есть ли какие-то проблемы в православном мире, которые проявил вот этот кризис?

Л. Легойда

– Безусловно. Многие из них связаны с ролью Константинополя, с тем как оценивается эта роль. Большинство, собственно, проблем связывается с этой ролью, как она оценивается самим Константинополем и другими Поместными Церквами. Ну какие это проблемы? Например, самая, может быть, первая важная проблема – порядок, и вообще кто может давать автокефалию, каким способом это осуществляется, каким образом происходит общецерковная рецепция, то есть согласие других Церквей с дарованием автокефалии. Понятно, что здесь позиции расходятся. Константинополь считает, что только Константинополь может это делать. По крайней мере, в том ареале, в котором существующие ныне Поместные Церкви когда-то относились к Константинопольской. Вторая очень важная тема – это диаспора. И многие обращали внимание на то, что в томосе вожделенном, так сказать, полученном новой организацией на Украине, которую возглавил Сергей Думенко, сказано, что каноническая территории Украинской церкви, точнее священной церкви Украины или святейшей Церкви, или священной, по-моему, ограничена Украиной. Это не просто так написано. И это не значит просто позиция Стамбула в данном конкретном случае. А с точки зрения Константинополя, существуют Поместные Церкви, у которых есть своя каноническая территория, а существуют верующие православные люди в диаспоре, то есть за пределами всех канонических территорий, да, и вот все эти люди, вся диаспора – это каноническая территории Константинополя. Вот эта проблема, конечно, тоже проявлена, в том числе и в этом. Почему Константинополь не признает Американскую Поместную Церковь Америки, предстоятель которой был у нас? Потому что он считает своей канонической территорией Соединенные Штаты Америки. Ну по факту там большинство их прихожан живет, поэтому как они могут это признать. Это вопросы, которые действительно, вы совершенно верно правильно сказали, их так вот не все обсуждали, не все понимали, они вот как-то не находились на острие, сейчас вот они все проявляются – пожалуйста.

М. Борисова

– Ну я думаю, что есть какие-то проблемы и помимо вот таких церковно-политических что ли. Скажем, в интервью, которое архиепископ Георгий, член делегации Православной Церкви Чешских земель и Словакии, который приезжал на юбилей Патриарха Кирилла, в интервью, которое он дал «РИА Новостям», он сказал следующее: «В нашей деятельности должно быть меньше пафосности. Нужно начинать реальную работу с людьми, быть ближе к людям, надо через это пройти. Каждый предстоятель, он, прежде всего, такой же епископ, как и все. Нам надо идти на улицы и работать с людьми, чтобы народ чувствовал, что мы истинные пастыри а не князья. Сейчас для этого самое время. Если мы это сделаем, я уверен, по милости Божией, мы будем способны преодолеть все».

Л. Легойда

– Абсолютно с этим согласен. Просто я думаю, что эта проблема, она не связана с конфликтом, о котором мы говорим. Все-таки ваш вопрос звучал, как что проявил именно этот конфликт.

М. Борисова

– Да.

Л. Легойда

– Да, ну если для кого-то здесь это проявилось, ну может быть, ну или по крайней мере косвенно, да. А в том, что это главная проблема – это действительно так. Вы знаете, я вот могу сказать, что опять же, чтобы ну какие-то не говорить каких-то парадных правильных вещей, которые мы, к сожалению, говорим очень много в последнее время. И я стараюсь очень часто на это обращать внимание там собеседников на официальных встречах, неофициальных, публичных, не публичных, знаете, конечно, это мы настолько вот, мне кажется, забываем о прекрасной восточной пословице о том, что сколько ни говори «халва», слаще не станет. Вот ну со всех сторон у нас все говорят про духовность. А от этого духовности больше не становится, а просто что происходит – нередко теряется смысл того, что за этим стоит, потому что ну это совершенно особое, и выхолащивается порой даже сам смысл этого понятия. А здесь, конечно, понимаете, вот допустим, как для меня это преломляется, приведу вам пример. У нас ведь 10-летию, вот этому празднованию 10-летия патриашества и Поместному собору предшествовали Рождественские чтения, которые в стык практически произошли в этом году, их даже специально сдвинули, поскольку много людей приезжает и по первому, и по второму случаю. И у нас была одна из наших встреч в Общественной палате, мы с Валерием Александровичем Фадеевым, секретарем Общественной палаты, встречались с коллегами из Региональных общественных палат, в том числе и с представителями Церкви, которые в этих Региональных общественных палатах представлены. И вот там много говорили и, знаете, вот честно скажу, что, к сожалению, какие-то отдельные выступления, просто не буду там конкретно, потому что я не помню всех выступающих, это были коллеги вот из Региональных общественных палат, в том числе и, повторяю, представители Церкви, они немножко были вот в этой логике: либо какое-то административное – а давайте там, не знаю, предмет какой-то новый в школе введем, еще чего-то, да. И это вот как раз, мне кажется, находилось вне вот того подхода, о котором вы сказали. Потому что я этот подход вот в цитате, приведенной вами, как слышу, как я его, так сказать, воспринимаю? Вот у нас есть там сегодня реальные проблемы – буллинга в школе. Например, мы раньше знали там, не знаю, был фильм «Чучело» и прочее. А сейчас это, если так поискать в интернете, то сложится ощущение, что это вот очень масштабная проблема для, например, российских школ, когда дети там прессингуют, прессуют там, подавляют, психологически устраивают там бойкоты своим одноклассникам. Иногда это заканчивается рукоприкладством там, не знаю, связано с какими-то там вопросами там отъема денег и так далее. Или там интернет наводнен просто каким-то видео, где девочки избивают девочек под какие-то там одобрительные хлопки мальчиков, которые все это снимают – это чудовищно. Это мы не можем сказать, что вы знаете, вот эта проблема, она как-то вот есть такой тихий мирный сад Церкви, где мы все здорово, значит, все в духовности, готовимся к Царствию Небесному, а это вот какие-то люди, которые к нам не имеют никакого отношения. Имеют. Я причем говорю это не теоретически. Мы занимались какими-то такими вопросами, там обращались люди, мы там пытаемся сейчас вот одной маме помочь, сын которой оказался в этой ситуации. И они не единичны, просто первое, что на ум приходит. И это то, чем должно быть озабочено общество наше, государство и, конечно, Церковь. Конечно, понятно, что Церковь, прежде всего, все равно работает, и служит, и занимается отношениями человека с Богом. Но вот эти отношения человека с Богом человека должны менять. И дети, которые растут там в семьях верующих, они не должны, в идеале опять же, конечно, понятно, да, но вот создавать такие ситуации. И знаете, сейчас вот предприниматели любят говорить сегодня о неких показателях эффективности работы любого там сотрудника. Понятно, что в бизнесе все проще – там ставятся цели вполне материальные, и которые можно посчитать, и ты либо их достигаешь, либо не достигаешь. Понятно, что духовная жизнь там к этому не сводится, и оценить там, простите за опять же сленг такой, эффективность работы Церкви вот в этих терминах так называемого этого KPI бизнес невозможно на сто процентов. Но не учитывать это тоже нельзя. Да, я помню, вот в свое время Святейшей Патриарх говорил, что мы вот вводим, допустим, и хотим, чтобы при храмах были там освобожденные сотрудники, которые занимаются молодежной работой, катехизаторской и так далее. И Патриарх говорил, что мы через год посмотрим, стало больше молодежи или нет в храме. Я даже, когда это впервые услышал, подумал: ну что мы будем считать что ли? Как это можно посчитать? До конца нельзя. Но если ее больше не стало (а это видно), значит молодежный работник, видимо, не очень, так сказать, беспокоится по поводу своего служения пред Богом и людьми. А в ситуации, в которой мы находимся, действительно вот, ну не знаю, мне кажется, это очень важно.

М. Борисова

– Ну есть разные варианты развития решения таких проблем, о которых вы говорили. В частности то, что в школе происходит. Вспомните, Валерия Германика начала с таких, достаточно провокативных фильмов на эту тему, закончила тем, что стала церковным человеком и начала вести передачу «Вера в большом городе».

Л. Легойда

– Да, но я в данном случае не рассматриваю это как пример. Знаете, вот я в свое время тоже, честно говоря, как и многие вроде как возмущался сериалом «Школа», да, но а в чем его, так сказать, провокативность? Там ведь герои, там показана школа в неприглядном виде, да, основные претензии были ну по типу: в школе такого нет – это так себе, как претензия к искусству основная может восприниматься. А главное, она своих героев проводит через очень сложные ситуации. И все-таки ведь самое главное, чем все заканчивается. То есть, условно говоря, это, конечно, такое обязывающее сравнение, но «Преступление и наказание» можно было закончить на убийстве старушки – и это была бы совсем другая книга, да. Поэтому когда мы говорим про тот же сериал «Школа» там Леры, давайте вспомним, чем он заканчивается. И как, через что проходят герои, к чему они приходят. И там нет никакой или там это, знаете, вот как тоже там сериал «Бригада» – если его так внимательно смотреть, то он показывает, что такая жизнь приводит к тому, что всех твоих друзей убьют, семьи у тебя не получается, никакого счастья от денег, к которым ты стремился, у тебя нет. И в общем, тебя самого, скорее всего, тоже убивают. Поэтому тут ну не надо, так сказать, с больной головы на здоровую переваливать и, может быть, преувеличивать привлекательность вот этой провокативности что ли. Иногда это просто ну заостренная подача чего-то такого, ну чтобы мы зашевелились и задумались над тем, что вокруг нас происходит.

М. Борисова

– На вот этом мероприятии в Общественной палате, которое было в рамах Рождественских встреч, вы сказали – я сейчас точно не приведу цитату, но по смыслу там звучало, что появление нравственных вопросов в медийной сфере это тоже в значительной степени заслуга Церкви. Как вы видите эту связь? То есть у нас СМИ светские настолько антиклерикальны последнее время, что даже как-то немножко странно слышать, что Церковь...

Л. Легойда

– Ну я думаю, что они не антиклерикальны все-таки. Возможно, вы просто мониторите, там в силу задачи поставленной, определенные СМИ. В целом СМИ у нас традиционные, мы сейчас не берем вот новые СМИ – там блоги всякие, социальные сети и прочее, – традиционные СМИ, они нейтрально положительны в массе, если мы берем российские СМИ. Да, есть там ряд СМИ критически настроенных. Большинство там скорее нейтрально положительные, я многократно говорил, что процент негатива очень небольшой. А как вводится тема нравственная, почему Церковь, я считаю, свою роль сыграла. Во-первых, потому что, как ни крути, если ты расскажешь про Церковь, то ты неизбежно приходишь к этим самым там духовности там и прочее – ты должен как-то про это говорить. Если талантливый журналист, если хорошие герои там материала, то это удается. Но парадоксальным образом (это не я заметил, но я с этим совершенно согласен) даже так называемые скандалы, связанные вот так или иначе с церковной жизнью, ну точнее тематически связанные с Церковью (ну вот мы помним прекрасно события 12-го года в храме Христа Спасителя, еще какие-то вещи), они ввели в повестку дня, парадоксальным образом, именно нравственные вопросы. А что такое прощение? А что вот там, условно говоря, ну вот что грех, что не грех? А если ты, вроде как интенции у тебя были там, ну опять же вспомним случай в храме Христа Спасителя, и ты, там ярость у тебя благородная, а это дает тебе право выходить там на амвон и изображать то, что ты изображаешь, да? Вот где пересечение там актуального искусства, религии, нравственности и так далее. А в стране, где танцуешь там в храме, который был разрушен – это вообще ну не является ли это смешением и уничтожением каких-то моральных, казавшихся незыблемыми границ или возвращение к тому, что, казалось, уже никогда не может повториться? Раз уж этот храм один раз разрушили, а не является ли это его вторым разрушением таким? И так далее и тому подобное. Эти ведь темы стали обсуждать в федеральных СМИ. Даже а как поступить с теми, кто так это, что такое прощение христианское, что христианин может прощать? Понимаете, Господь, я в этом смысле думаю, что, как один замечательный священник всегда говорил, мы-то закрываем все время двери, которые перед нами Бог открывает, но Он-то все время их все равно открывает. То есть мы не можем – в этом, так сказать, парадокс отношения Бога к человеку, – вот ты бы как не творил чего-то, Господь говорит: а вот теперь давайте попробуем вот так. И это даже какие-то нелепые вещи. Там длинная, на мой взгляд, бессодержательная дискуссия про какой-нибудь там фильм «Матильда» – она все равно выводила на какие-то важные вещи в конечном итоге. Они, может быть, не придавали смысла самой дискуссии, но по крайней мере это все равно думающему, переживающему человеку есть, так сказать, что вынести даже из этого.

К. Мацан

– Но еще одна мысль, которая довольно часто у разных, выступавших на Рождественских чтениях людей звучала, что Церковь как бы стимулирует интерес к отечественной истории. Но судя по реакции на какие-то разговоры исторические со школьниками вот старших классов, со студентами первых курсов, скорее можно сказать, что их эта тема вообще не интересует.

Л. Легойда

– Истории?

М. Борисова

– Да. У них какое-то, не знаю, такое ощущение, что отторжение идет просто на уровне вот, только ты заговариваешь на исторические темы – и все, им это неинтересно, они закрываются.

Л. Легойда

– Вы знаете, вот тут я не готов. Это такой вопрос серьезный, у меня нет, поскольку, скажем, мое общение со студентами, где есть хоть какая-то там социология, да, хоть какое-то количество, оно не связано напрямую с историческими темами и практически никак не связано с историей страны нашей, то мне здесь сложно сказать.

М. Борисова

– Ну посмотрите, в медийном пространстве у нас наиболее популярные темы, связанные с Церковью, это либо история Царской Семьи...

Л. Легойда

– Вы имеете в виду именно Церковь, история Церкви?

М. Борисова

– Ну а как разорвать? Если все Россия строилась как православное государство.

Л. Легойда

– Ну как? В Советском Союзе легко разорвали: история страны была, а истории Церкви не было. Не знаю, а был ли, знаете, вот в чем, может быть, если вы это имеете в виду, что я видел и наблюдаю, когда мы, допустим, собеседования проводили с абитуриентами, что вот этого чувства истории нет. Что очень, ну даже на уровне того, чтобы воспроизвести хронологию там правителей России там, да, вот они просто очень часто не могут последовательность правильно назвать. Хотя мне казалось, что это как ты в математике таблицу умножения, так ты вот там от Владимира Красна Солнышка до там нынешнего...

М. Борисова

– Ну и цари у нас все под номерами.

Л. Легойда

– Да, да. Но там можно ошибиться, они не всегда подряд идут с одинаковыми именами. Поэтому тут нет, все-таки надо знать, а не просто уметь считать. Но скорее, я думаю, что тут, знаете, для меня-то самой большой – это, конечно, другая тема немножко, – самой большой проблемой является эта проблема дискуссии с тем, что давайте признаем, что мир другой. Не надо требовать там от студентов тех знаний, навыков, понимания, даже, может быть, каких-то ценностных установок и мировоззрений, которые были – это все закончилось, и все и хорошо. Ну не читают там каких-то Ильфа и Петрова – ну и не страшно. Ну вот мы знали там, я не знаю, там в 9 классе, наверное, узнал, кто такой Аверинцев, да, там, а сейчас вот, и хотя его было попробуй, найди там, когда там «Поэтику византийской литературы». А сейчас ее найти можно, но никто не читает. Я недавно в Академии «Коммерсанта» встречался с ребятами, а это занятия с журналистами, с практиками уже, ну молодыми, но они уже работают все, и они там жесточайший отбор, мне Колесников, который этим занимается, Андрей Иванович, рассказывал, у них отбор, у них там конкурс, всё. Это бесплатно. То есть они там нельзя, так сказать, для студентов бесплатно. Но они тоже не знают, кто такой Аверинцев, понимаете. И для меня это плохо укладывается вот в мою модель вот такую. Потому что как, журналист – это гуманитарий, прежде всего, да, как говорил товарищ наш Черчилль, журналистом может быть любой образованный европеец. То есть они вроде как не подпадают под категорию. Но значит ли это, что они, вот я с ними поговорил – они действительно качественные очень ребята, очень качественные. Поэтому вот для меня вот это проблема, где, при этом я понимаю, что не я же первый говорю, точно не единственный кто говорит, что надо читать сложные тексты, надо... А как читать? Вот Аверинцев для них, я думаю, это сверхсложный текст., Я вот своих студентов, я их не заставлял, но кто-то взялся за «Диалектику мифа» Лосева. Это не Гегель, конечно, но они же там, бедные, просто там с ума сходили. Хотя сказать, что это сверхсложный текст нельзя. Тем более что Лосев его писал, будучи человеком относительно...

М. Борисова

– Могли бы начать с Флоренского, с «Иконостаса».

Л. Легойда

– Да, ну там так, все-таки у нас там вполне определенные какие-то, ну точно, что «Столп и утверждение истины», боюсь, никто бы не одолел.

К. Мацан

– Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер». В студии моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. Мы прервемся и вернемся к вам буквально через минуту.

К. Мацан

– «Светлый вечер» на радио «Вера» продолжается. Еще раз здравствуйте, дорогие друзья. В студии моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. И сегодня с нами в студии, как всегда по пятницам, Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО.

М. Борисова

– А вот вы общались со слушателями Академии журналистики «Коммерсант» и, с другой стороны, вот в ходе этих Рождественских чтений, как утверждают очевидцы, наиболее оживленное мероприятие была ваша встреча с сотрудниками подведомственных вам отделов епархиальных. Была возможность сравнить две эти аудитории?

Л. Легойда

– Я их не сравнивал. Это, знаете, ну некорректное сравнение. Просто слушатели Академии «Коммерсант» это, повторяю, молодые журналисты с высшим образованием, которые все где-то работают и хотят, в общем, Академия «Коммерсант» предоставляет им возможность встречи с разными, так сказать, интересными людьми. Профессионалами в разных областях, которые вот чему-то, у которых они могут чему-то научиться, завязать какие-то, может быть, контакты даже и так далее. Они очень активно задавали вопросы самые разные. А в данном случае это все-таки Рождественские чтения... Да, и там было, извините меня, там 10 или 12 человек. А здесь речь идет о том, что было там 100–120 человек – то есть в десять раз больше аудитория. Это сотрудники действительно подразделений наших, с которыми мы взаимодействуем, это информационные отделы или отделы по взаимоотношению Церкви с обществом и СМИ, пресс-службы, руководители сайтов, местных каких-то изданий, с которыми мы обсуждали все-таки повестку текущую, довольно жестко обсуждали. Потому что, знаете, ну опять же реалии очень разные. Там было одно такое очень проникновенное выступление коллеги, с вашего позволения, не буду говорить из какой епархии, сейчас я думаю, будет понятно, почему. Она сказала, что все здорово, все замечательно, вы тут нам рассказываете про Телеграм-каналы и все прочее – у нас интернета нет. Не в епархии нет, а в районе. Ну нету интернета. Ну вот как нам с пользой выйти из этой встречи, из всех вот эти вот? Давайте мы нашу повестку... Причем она даже, потом как-то ей стали по-разному, может быть, и я там даже как-то ответил излишне напористо, мол, а вы что же, вы там для этого что вы сами сделали. Она говорит: нет, я никого ни в чем не обвиняю, я просто, вот у меня вопль такой, и я прошу, давайте мы нашу повестку тоже будем обсуждать. И это, конечно, данный конкретный пример, он редкий и случай редкий, но это тоже существует, понимаете, это тоже реальность, с которой мы сталкиваемся. Это, конечно, совсем не то, что в Академии.

К. Мацан

– А вот в Академии «Коммерсанта», там журналисты, как принято говорить, светские. Что интересно светским молодым журналистам было узнать у вас, представителя Русской Православной Церкви? Вот можно, на что внимание обращали?

Л. Легойда

– Вы знаете, я с ними все-таки больше говорил о журналистике. И у нас, поскольку я, мы о Церкви говорили немного. Они как-то вот, я не знаю, связано ли это, понимаете, там у нас вообще это было где-то час с небольшим, я минут сорок, может быть, говорил сам, потом мы перешли к диалогу. А я говорил в основном о своем отношении к журналистике, я говорил о том, как меняется профессия – вот то, что мы с вами тоже здесь обсуждали. Собственно ну то, что тебя волнует, ты и стараешься, имея такую возможность, обсудить. О том, что там нагрузка проверки фактов от журналиста перешла там к читателю, зрителю, да. Там было серьезное возражение одной коллеги, с которым я не впервые сталкивался, поэтому был к нему готов. Она сказала, что все, что вы рассказываете, не является новостью сегодняшнего дня, потому что есть СМИ качественные, а есть СМИ «желтые», и они всегда отличались там и серьезностью подачи, и проверкой фактов и так далее. И я сказал, что вы правы, но только то, о чем я говорю, я говорю про качественные СМИ. Я вот позавчера опять же, ну или там несколько дней назад столкнулся с тем, что Мария Захарова написала в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации), что я этого не говорила – дальше ссылка не федеральное агентство наше, понимаете, государственное, я не побоюсь этого слова, агентство. Да, они потом извинились, убрали, потому что там уж сильно было. Но вот я об этом говорил. Какая же это «желтая пресса», да? Что вот эта вот скорость подачи информации – в жертву ей приносится все. Когда ты понимаешь, что ты можешь стать первым, и это может создать там хайп, волну, как ни назови, то ты, все остальное забывается.

М. Борисова

– Но тут ведь это палка о двух концах. Тут, с одной стороны, журналисты, отвечая веяниям времени и требованию руководства, стараются как можно быстрее выдать комментарий, и они не могут работать иначе – их обвинят в профнепригодности и уволят. А с другой стороны, их собеседники на другом конце провода живут еще в реалиях, по-моему, 70-х годов. И когда нужно быстро получить комментарий, и понятно, что он необходим не потому, что журналист торопится галочку в своей послужной список внести. А просто если нормальный взвешенный комментарий не появится первым, то появятся десять совершенно оголтелых, и потом нормальному человеку придется просто оправдываться.

Л. Легойда

– Вы правы, но это не снимает ту проблему, о которой я говорю. Потому что в случае, когда журналист просто хочет проверить или там, понимаете, ну и что, ну такая реакция – он звонит там, не дозвонился. Но он, как минимум, должен сказать, что вот мы не понимаем ситуации – ну я сейчас моделирую, да. Потому что, понимаете, когда сайт уважаемого издания федерального, которое ну не желтое совершенно, и даже как бы его там ни пытались разворачивать последние годы, оно пытается сохраниться в поле респектабельных СМИ, когда он пишет, что Патриарх сказал в интервью (извините меня, это интервью было показано, все видели, и любой желающий может это взять и посмотреть), Патриарх призвал там (я забыл, как), отказаться от гаджетов – ну не говорил этого Патриарх. Ну не говорил. И вообще Патриарх не сказал ничего такого, о чем бы мы не говорили, там от Германа Грефа, заканчивая там Цукербергом, да, условно говоря, условным Цукербергом. О том, что, конечно, с одной стороны, вот эти вот возможности, которые предоставляют нам интернет, гаджеты, социальные сети, они все меньше оставляют нам пространства свободы. И Патриарх сказал: я вижу в этом опасность. Он что, первый человек об этом сказал? Он сказал, что у гаджетов есть оборотная сторона. Что такого сказал Патриарх, чего бы ни говорили там другие люди? Просто он сказал, что как пастырь он в этом тоже, как христианин, как представитель религии, которая считает высшим даром человека свободу, говорит, что эту нашу свободу, как ни крути, оно ограничивает. Это здесь есть вопрос. И что в данном случае это же не вопрос, что кто-то что-то не прокомментировал, а просто сознательное искажение именно ради заголовка. Потому что более того, понимаете, о чем я говорил и в Академии «Коммерсанта», и всегда говорю: можно ли в этой ситуации придумать яркий заголовок, который не будет искажать? Конечно, можно. Просто это требует больших мозгов, больших усилий и, может быть, больше времени. Но, ребята, вопрос профессионализма.

М. Борисова

– Ну вот другая ваша аудитория, ваши подведомственные отделы, епархиальные, это же как раз та самая буферная зона, которая должна и общаться с этими светскими журналистами. Но есть ли какая-то проблема у них, они как-то обозначали, что у них есть трудности в общении со светскими СМИ?

Л. Легойда

– Вы знаете, вот проблема, которая у них есть, это их намного большая пассивность по сравнению со слушателями. Ну опять же я говорю, это некорректно сравнивать. Если бы мы выбрали 12 там самых активных сотрудников там пресс-служб или отделов, я думаю, они тоже там без перерыва задавали вопросы. И все-таки общаться в аудитории, где сидит там 12 человек, намного легче, тем кто не привык к большим аудиториям, чем в аудитории, где там полный зал, и камеры стоят и прочее. Поэтому там все-таки меньше было реакции. Было несколько таких вот выступлений, связанных, первое, с тем, что очень разные возможности, и это очень здорово. Я просто очень много говорил про мессенджеры. Мне сказали, что очень классно, но вот... Хотя я хочу вам сказать, и нашим уважаемым слушателям, что я не склонен переоценивать значение мессенджеров. Я там понимаю, что в Телеграм-каналах есть каналы, простите, которых там десятки, сотни тысяч подписчиков, но все равно они не определяют ни медийный ландшафт, ни настроение людей в масштабах там Церкви, страны и так далее. Я не склонен их переоценивать. Но и недооценивать тоже не склонен, потому что там какой-нибудь Телеграм-канал с несколькими десятками тысяч подписчиков – это заметная такая уже тема, очень заметная история, как говорят телевизионщики. Но поскольку я на это делал упор, то мне говорили, что у нас есть такие более земные, так сказать, вопросы, насущные, связанные, прежде всего, там с технической обеспеченностью – вот первая тема. О чем еще говорили? Ну дискутировали. Да, знаете, был вот какой интересный вопрос, может быть, это нашим слушателям тоже будет небезынтересно. Мне один батюшка говорит: знаете, вот у нас все-таки ну вот в обществе может быть разная реакция, у священноначалия может быть разная реакция, поэтому многие батюшки, они хотели бы (потому что я призывал к активной миссии), они бы хотели выступать, но они побаиваются. И я на это сказал, и от своих слов не отказываюсь: они боятся – значит, им не надо этим заниматься. Потому что понимаете, я сказал честно этому священнику: вы хотите, что, чтобы мы инструментально, административно создали идеальные условия для каждого священника, желающего стать блогером? Это невозможно. И не нужно. Поэтому если они боятся (вот мы сейчас даже не обсуждаем, они боятся справедливо или нет) – им и не надо этим заниматься. Потому что волков бояться – в лес не ходить.

К. Мацан

– А вот та женщина, которая сказала, посетовала, что вот вы рассказываете, призываете к активному использованию, например, Телеграм-каналов, а у них в районе в их епархии даже интернета нет, и она вот как-то вызывала к тому, чтобы обсуждать их повестку. А вот их повестка – это что? Это просто другие СМИ там, газеты давайте обсуждать или это какой-то другой язык общения?

Л. Легойда

– Вот этого я до конца не понял. Потому что там как-то вот, и с ней не только же, мы все находились в таком полилоге – то есть там какие-то, там вот Леша был Соколов, из собственно «Веры и Фомы», да. И Алексей стал говорить, что вот мы же предлагаем такие офлайновые вещи, почему вы на них там не откликаетесь. Она говорит: вот вы меня не поняли... Ну то есть там, к сожалению, как-то так содержательно мы это не смогли обсудить. Она просто обозначила тему, что очень разная, так сказать, повестка.

К. Мацан

– Владимир Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, сегодня проводит с нами этот «Светлый вечер».

М. Борисова

– Ну если лететь на самолете с Дальнего Востока в сторону Москвы, неудивительно, что повестка разная. Там как летишь-летишь восемь часов, как ни посмотришь в иллюминатор – там все тайга и тайга. Поэтому, по-видимому, действительно очень разные интересы, и содержание жизни у людей разное. Но тут напрашивается другая тема. Если верить статистике официальной, у нас сейчас в Москве живет приблизительно 10% населения страны.

Л. Легойда

– Да, это есть.

М. Борисова

– Есть и еще какие-то такие большие городские центры, аккумулирующие большое количество людей. И есть огромные территории, очень слабо заселенные, где где-то там нету интернета, где вообще непонятно, в каком измерении и в каком времени застряли люди, которые там живут. И люди-то эти тоже чада Русской Православной Церкви и, наверное, действительно у них другое восприятие и самих носителей информации, и формы, в какой подается эта информация. Наверное, тут мы, живя в Москве, может быть, действительно слишком увлеклись вот духом времени что ли. Может быть, действительно имеет смысл подумать о тех людях, которые далеки вообще не только от гаджетов, а вообще в принципе от всего этого цифрового мира и требуют каких-то совершенно других слов и в другой форме поданных.

Л. Легойда

– Вы знаете, мне слышится (я думаю, что это ни в какой мере не закладывали), но мне здесь слышится такое немножко, вот в таком посыле, что мы там мы-то уже на вершине горы, а там вот какие-то копошатся где-то...

М. Борисова

– Нет, я-то как раз имела в виду обратное.

Л. Легойда

– Да, ну я говорю, что вы это не закладывали, но очень легко податься, очень легко это так услышать. Поэтому я бы здесь вот убрал бы такую ну излишнюю, может быть, мягкость вашего вопроса: не «может быть» и не «все-таки». А мы должны понимать, во-первых, что ситуация, чисто демографически, которую вы назвали, когда 10, а на самом деле я понимаю, что больше 10% населения живет в столице – это очень плохо. Притом что у нас существуют исторически очень серьезные факторы, это у нас страна столицецентричная. У нас есть столица и провинция, все остальное это провинция. Петербург был столицей – все остальное было провинцией. И в столице сосредоточены все, ну всё, да – университеты лучшие это столица и так далее. Вот скажем в Штатах, которые по многим параметрам очень, парадоксальным образом мы очень похожи со Штатами, да, в ряде вопросов, да, но там нет вот этого Железничева, там нет столицецентричности. Небольшой город Вашингтон, в котором ну там административные учреждения преимущественно и так далее...

М. Борисова

– Университет.

Л. Легойда

– И университет, да. Но это там, условно говоря, не топ там 30 университетов страны в одном городе. И почему даже некоторые обыватели считают, что столица там Нью-Йорк и так далее – это тоже вот показатель того, что нет этого, по крайней мере, административная столица вообще отдельная история. Но возвращаясь к нам – это, конечно, ненормально. И знаете, что удивительно, у нас же и другие исторические были предпосылки. Потому что когда наши предки там Сибирь осваивали, они же это осваивали ну совсем, что называется, с другим настроением, отношением, пониманием, отношением к людям. Вспомним там наших миссионеров, святителя Иннокентия, например, да, просветителя народов Сибири – это же другое сознание. И вот нам нужно просто это понимать. Вопрос гаджетов – ну тут, я говорю, я не склонен это переоценивать, но это нельзя не замечать. Это просто есть разные, это же вообще характеристика нашего времени, что мы должны работать, если мы говорим о работе или служение церковное, понимать разнообразие паствы, разнообразие ее интересов, при сохранении единой задачи – приведения людей ко Христу.

К. Мацан

– Я однажды для журнала «Фома» в свое время делал интервью с одним чиновником московской мэрии, московского правительства. И мы ему такой вопрос придумали: а вот если столицу переносить, то куда – на запад или на восток? И казалось, что этой такой вопрос очень хороший такой, где можно поразмышлять там о традициях страны, вот там предпосылках. Чиновник среагировал очень резко и очень враждебно – он оскорбился, он сказал что-то в духе типа, а вот есть там Новая Земля, остров, вот туда и переносите столицу, если вам так хочется. То есть там какая-то часть людей вообще не готова к разговору даже там о переносе, не знаю, учреждений из столицы, о разгрузке столицы. То есть для них вот то что вы говорите, вот эта проблема есть, для них этой проблемы, ну не для них, для кого-то этой проблемы нет.

Л. Легойда

– Ну вы знаете, я бы тут все-таки, чтобы как-то оценить правомочность его реакции, надо было присутствовать при вашем разговоре. Может, как-то вы не так вопрос задали, уж простите меня.

К. Мацан

– И это возможно.

Л. Легойда

– Я просто к тому, что ведь я, например, когда говорю об этой ситуации, я не говорю, что надо переносить столицу. Потом, понимаете, мы можем бросить упрек тому чиновнику только в случае того, что если мы вот прямо сейчас себе скажем: а ты готов уехать? Ну вот раз ты такой весь такой, ну давай, начни с себя. Давай, поезжай в Урюпинск. Пожалуйста. Там даже тебе работу найдут, может, там какое-то жилье недорого предоставят. Если не готовы, то тут тоже надо помалкивать. Другое дело, что нужно как-то понимать, что с этим делать и, по крайней мере, вот чтобы не было этого отношения: ну мы тут, так сказать, «внутримкадыши», да, как если есть «замкадыши» – вот этого хотя бы не было. Или, как мне сказал мой сын младший. Мы куда-то мы ехали, он говорит: это еще Москва или уже Россия?

К. Мацан

– Да, да.

Л. Легойда

– Понимаете, это вот устами младенца, что называется.

М. Борисова

– А с другой стороны, я вспоминаю, с чего начинался в свое время журнал «Русский репортер», была главная мысль: рассказать москвичам о России, а России о москвичах, потому что и то, и другое впечатление совершенно какое-то фантомное.

Л. Легойда

– Да, и замысел правильный, и «Репортер» прекрасный. Проблема только в том, что насколько я понимаю, все наши журналы, они тоже сосредоточены в Москве и в крупных городах. Я не знаю, кстати, вот вам виднее, дошел ли «Репортер», не знаю, там до деревень, о которых писал?

М. Борисова

– Да, безусловно, и...

Л. Легойда

– Ну я имею в виду, извините, не до героя репортажа...

М. Борисова

– Я понимаю, да.

Л. Легойда

– Которому передали экземпляр. А вот мы же понимаем, такой простой пример, я думаю, многие наши слушатели не из Москвы это знают – они не видели цветной газеты «Коммерсант». Потому что цветная газета «Коммерсант» только в Москве и, может быть, в Питере. А вот если кому-то «Коммерсант» попадался – он черно-белый. Потому что даже газета цветная – это дорого, и ее покупать не будут во многих других городах. Поэтому это вот тоже надо все учитывать.

М. Борисова

– Но вот эта идея собственно, «Русский репортер» это отдельный проект, и о нем много можно говорить. Но возвращаясь все-таки к светским и церковным СМИ, тут, мне кажется, гораздо больше и интересней можно рассказать о той жизни, которая происходит в той самой провинции. Ну что касается журнала «Русский репортер» – это отдельный разговор и отдельная тема. А если вернуться к теме светских и церковных СМИ, то мне кажется, что рассказов о жизни в той самой провинции интересных и для светских, и для церковных СМИ гораздо больше, тем больше. Я просто помню реакцию одного своего коллеги, как раз из федерального агентства, который поехал в Новосибирск делать репортаж о социальном служении Церкви. И первая реакции его, он когда там пожил несколько дней, он написал у себя в Фейсбуке (деятельность организации запрещена в Российской Федерации): я никогда не встречал в одном месте такую концентрацию нормальных людей, – то есть это вот реакция москвича, попавшего в Новосибирск.

Л. Легойда

– Ну да.

М. Борисова

– И мне кажется, сейчас как раз в епархиях отдаленных происходит гораздо больше интересного, чем в центральных.

Л. Легойда

– Ну я не знаю, мне кажется, везде происходит много интересного. Почему, ну в центральных тоже много. Да и Москву тоже, ну что же здесь, так сказать, какие-то не совсем нормальные люди живут.

М. Борисова

– Просто о Москве гораздо больше рассказывается.

Л. Легойда

– Это правда, да. Нет с этим я согласен, я вообще считаю, что коль скоро мы о «Русском репортере» заговорили, это одно из самых ярких таких страниц современной журналистики – и концепция, и то что получилось, и люди, которые там работали и работают – это очень здорово, это то, что называется, вошло в учебники, так сказать, отечественной журналистики. Но другое дело, что есть какие-то естественные сложности, там экономика СМИ существующая, и все это очень сложно. Но просто тоже, понимаете, ну не будут покупать «Русский репортер» вот массово, цветной журнал, он стоит денег каких-то.

К. Мацан

– Недавно довелось побывать в Нижнем Тагиле в командировке. Мы все знаем этот город, там «Уралвагонзавод», там известные предприятия.

М. Борисова

– Прозвучало как-то трагически: мы все знаем этот город.

Л. Легойда

– Мы все знаем Нижний Тагил.

К. Мацан

– Но мало кто знает, что есть рядом Верхний Тагил. Причем меня поразило, просто к вопросу о...

Л. Легойда

– Ну если есть Нижний, значит, должен быть и Верхний. Хотя Верхнего Новгорода, по-моему, нет.

К. Мацан

– Ну реально есть люди, которые живут в Нижнем Тагиле всю жизнь и ни разу не были вот в маленьком, небольшом городе Верхний Тагил. Это я почему сейчас подумал и вспомнил это, что это как вот Москва и Нижний Тагил. А другая – про Нижний Тагил и Верхний Тагил. Всегда есть какая-то вот, не только проблема Москвы и регионов, есть в принципе проблема большого и маленького города. И эта схема, она переносится, вот чем дальше, тем дальше.

Л. Легойда

– Здорово. Класс.

М. Борисова

– Ну это замечательно. Замечательная мысль, но что это дает вот...

Л. Легойда

– Проклятым москвичам.

М. Борисова

– Проклятым москвичам и журналистам, которые пишут об этих маленьких городах?

К. Мацан

– Идти вглубь. Призыв идти вглубь.

М. Борисова

– Но вглубь для кого? Ты же понимаешь, мы же начали эту тему обсуждать с мысли о том, что подача для людей, живущих в других условиях, чем условия большего мегаполиса, она должна быть и по форме другая. Но как это сочинить?

Л. Легойда

– Вот я даже не уверен, что по форме другая. Вот все-таки я понимаю, что я спровоцировал нашу дискуссию словами нашей коллеги о том, что у них интернета нет, но это все-таки сегодня исключение. Поэтому люди живут там, но проблема-то в том, что они, вот вы правильно сказали, когда как-то вспомнили про «Русский репортер», что и друг друга не знают. Потому что у тех, ну скажем, у столичных жителей нет вообще понимания того, что там творится. А у этих есть картинка с телевидения, которая очень сильное дает искажение, да. И вот это вот, в этом смысле, конечно...

К. Мацан

– Так я как раз именно об этом и спрашивал, когда вспоминал вот эту женщину, которая говорила про то, что у них нет интернета. Речь о том, что просто дайте нам интернет, тогда мы подключимся?

Л. Легойда

– Нет-нет, она говорила, что у нас другая повестка именно, она же, видите, очень узкопрофессионально ставила вопрос. Я им говорил: вот надо активно работать там в мессенджерах и в социальных сетях. Она говорит: для нас неактуально, нам как, типа, работать?

К. Мацан

– А есть проблема того, о чем заповедовал Маршалл Маклюэн: «The medium is the message»...

Л. Легойда

– Начинается...

К. Мацан

– Что вот это мы говорим как раз про форумы, да, что...

М. Борисова

– Так и хочется сказать: не умничай.

Л. Легойда

– Да. Садись, пять!

К. Мацан

– То есть, нет ли оснований говорить, что вот то, что Марина говорит: другая подача. Другая подача в газете по сравнению с Телеграм-каналом, другая подача для человека, живущего в маленьком городе по сравнению с большим городом – они что, по-разному мыслят?

М. Борисова

– Ну это же, по-моему, вполне понятно. Один текст ты читаешь в книге, воспринимаешь его, другой текст ты читаешь в журнале и третий текст ты читаешь в электронной версии той же книги и того же журнала. Восприятие текста абсолютно разное на разных носителях.

К. Мацан

– Форма разная.

Л. Легойда

– Ну да, это так. Но мне кажется, у нас немножко вот какой-то общий сейчас получается разговор. Надо...

М. Борисова

– Быть ближе к людям.

Л. Легойда

– Переходить к конкретике. А так, ну конечно, в зависимости от подачи все равно, понимаете, есть там какие-то вещи, которые страну... Кстати, вот в свое время, помню, один телевизионщик мне говорил с таким, может быть, излишним пафосом: вы понимаете, что телевидение это единственное, что, типа, держит нашу страну? Конечно, это далеко не единственное, да но доля какая-то правды в этом есть. И у нас вот, скажем, я же говорил, те же Телеграм-каналы, да, вот их там сейчас читают, все, но они социологическую картину по стране не меняют. У нас, да, сейчас в тех же Телеграм-каналах недавно было показано, что доверие к телевидению упало там, боюсь ошибиться, по-моему, на 6%, а к интернету выросло там на сколько-то, да, но картину это пока не меняет.

М. Борисова

– Как хорошо, что люди продолжают смотреть телевизор, где есть телеканал «Спас» и слушать радио, где есть «Светлый вечер» на радио «Вера».

Л. Легойда

– Подходящий к концу, я так понимаю.

К. Мацан

– Да. Спасибо огромное за эту беседу. Напомню, сегодня, как всегда по пятницам, в студии светлого радио с нами и с вами был Владимир Романович Легойда, глава Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви с обществом и СМИ, главный редактор журнала «Фома» и профессор МГИМО. В студии была моя коллега Марина Борисова и я, Константин Мацан. До свидания.

М. Борисова

– До свидания.

Л. Легойда

– Всего доброго. Спасибо.