«Важность регулярного чтения Евангелия». Прот. Андрей Рахновский

В нашей студии был настоятель храма Ризоположения в Леонове, преподаватель кафедры библеистики Московской Духовной Академии протоиерей Андрей Рахновский.

Разговор шел о том, почему важно регулярно читать Евангелие и как не терять живой интерес к словам Священного Писания, если они прочитаны уже многократно.

---

Марина Борисова:

— Добрый «Светлый вечер», дорогие друзья. В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове, преподаватель Московской духовной академии.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Здравствуйте.

Марина Борисова:

— Отец Андрей, очень хочется поговорить на тему, которая кажется таким общим местом, что говорить на нее редко кто начинает. Нам все время советуют, повторяют, что нужно читать Евангелие как можно чаще, лучше каждый день. Мы привыкаем к этой мысли и даже некоторые из нас эту директиву исполняют. Но беда в том, что для очень многих, я думаю, как и для меня, как и в какие-то периоды жизни для вас, чтение Евангелия так часто приводит к тому, что оно, если можно так сказать, замыливается. Оно превращается в такой сборник хорошо знакомых цитат, с которым наш мозг вроде как согласен, внутри ничего против не восстает, и в то же время это не побуждает ни к каким действиям. Это становится привычным ритуалом, почитал главу из Евангелия, ну и дальше живу, как жил. В чем же смысл чтения Евангелия каждый день? Может быть, мы просто неправильно его читаем?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Представьте себе, что каждое утро вы заранее знаете, что вы съедите на завтрак. Тем не менее, вы все равно принимаете пищу, потому что она вас питает. Здесь то же самое, эта аналогия здесь полностью уместна. Иногда редкое чтение Писания или когда человек оставляет чтение Писания под предлогом того, что я уже прочитал, мне все понятно, я знаю, основано на неправильном мнении, а именно что Священное Писание это некая информация. Ну, раз информация один раз усвоена и человек ее запомнил, то зачем ее изучать второй раз. Инструкцию запомнил, ее же не будешь каждый день читать. Дальше уместны параллели с художественной литературой. Например, человек может читать художественную литературу, какое-то, может быть, одно произведение, которое он очень любит. Он его может прочитать несколько раз в жизни, просто потому что ему хочется возвращаться к тем ощущениям, которые дарит это произведение. Если речь идет о Евангелии, то мы возвращаемся не к информации и даже не к ощущениям. А Слово Божие и Его чтение это соприкосновение, как в древности писали отцы, это одна из первых хрестоматийных цитат, касающихся Писания, что мы касаемся к Писанию, как к Телу Христа. Это не красивая метафора. За этим стоит абсолютно реальный духовный опыт. Опыт освящения благодатным действием Божественного Слова. Недаром я всегда вспоминаю слова отца Иоанна Кронштадтского, сейчас мы из первого века переходим в девятнадцатый-двадцатый век, ведь он не просто так говорил: «Как только я в руки беру Святое Евангелие, я ощущаю прикосновение какого-то Света к своей душе». Он много раз к этой теме возвращается. Я тут скромно так скажу про себя, просто потому что иногда какие-то конкретный примеры кому-то помогут. Упаси Боже, не для того, чтобы как-то выгородить. Я Священное Писание не просто читаю, я его преподаю уже в течение многих лет. И мне оно, говорю абсолютно искренне, готов руку положить на Евангелие, мне оно всегда интересно, даже если я читаю одни и те же строки. Вы понимаете, когда ты читаешь строки, особенно сейчас такой период чтения, когда читается Евангелие от Марка, оно короткое, всем знакомое, в принципе все, что там сказано, мы уже читали в Евангелии от Матфея, идет фактически повторение сюжетов, которые мы хорошо знаем. Но в душе есть потребность это прочитать так, как будто ты откусываешь кусок свежего фрукта или выпиваешь в жаркий день воды из холодного источника. Я думаю, что если к этому правильно относиться, имеет правильное богословие и понимать, что такое Писание, это всегда будет сопровождать чтение Писания и никогда не может наскучить. Так же как богослужение, у нас каждое воскресенье одна и та же литургия, но кто за ней может скучать? Скоро исполнится двадцать четыре года, как я стал священником, я не знаю, мне не скучно на литургии.

Марина Борисова:

— Видите, у вас все-таки восприятие через себя. Я думаю, что многие из наших радиослушателей к этому хотели бы стремиться, но жизненный опыт священника все-таки не совсем сопоставим с жизненным опытом мирянина. Вы сами прекрасно понимаете, почему. Хотя бы потому что вы служите литургию, вы ее служите. Мирянин приходит в храм, он участвует в литургии в лучшем случае, если не отключается уже в середине службы на какие-то свои мысли и потом с ними до конца богослужения борется, иногда успешно, иногда не очень. А вы непосредственно участвуете в совершении таинства. Поэтому воздействие на вас как пример может служить, но пример мало досягаемый для меня, например.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, отчасти это так. Но мне кажется, что такое ощущение человека, который присутствует за богослужением, отчасти спровоцировано не по его вине, не по вине прихожанина, некоторым неправильным богословием. Потому что литургия это общее дело. Мы все знаем, как это переводится, значит, нужно сделать из этого выводы, что на самом деле служение литургии осуществляет вся церковь. Да, священник видимым образом, может быть, более активно в этом участвует с технической точки зрения. Но если брать богословие, то каждый христианин стоит на литургии, он священнодействует. Ведь когда поется Херувимская песнь, там такие слова: «Иже херувимы тайно образующе». Как это переводится? Мы участвуем в таинстве, мы изображаем, символизируем собой херувимов, которые служат Богу. Это речь не о священнослужителях, это речь о всей церкви. Как-то ко мне обратились люди: нам один старец сказал подойти к батюшке, что нужно отслужить литургию, чтобы именно отслужил для нас двоих, чтобы в храме был только батюшка и мы. Я говорю, понимаете, я не знаю, какой старец вам это сказал, но нет ничего более противоречащего учению Церкви в этом, потому что литургия это общее дело, здесь нельзя отделять себя от других. Если священник думает, что во время литургии он стоит в алтаре, и ему дана какая-то необыкновенная власть, с помощью которой он совершит таинство, а люди просто стоят, как зрители в зале, в таком случае этот священник заблуждается, не знает церковного богословия. И миряне заблуждаются, которых священники, возможно, учат такому неправильному богословию. От этого, конечно, появляется скука на литургии. Когда я не служу литургию, в каких-то поездках нахожусь, допустим, с семьей мы пришли в храм, мне не скучно стоять за литургией, потому что я понимаю, да, я не участвую в ней активно, как священник, который сейчас в алтаре, но я со всем народом тоже. Без присутствия людей это таинство не может быть совершено, и каждый из нас священнодействует Богу в своем сердце. Это не красивые слова, это могут быть красивые слова, но на самом деле это то, что должно стать реальным содержанием нашего какого-то внутреннего осмысления таинств. То же самое и со Священным Писанием. Чем больше ты изучаешь Священное Писание, тем больше тебе не понятно, и это пробуждает дополнительный интерес. Почему людям иногда скучно читать Священное Писание? Потому что они не пытаются расширить границы своего понимания Священного Писания.

Марина Борисова:

— Очень многим кажется после третьего прочтения, что все уже понятно. Ну, за исключением некоторых комментариев, которые можно посмотреть в толкованиях, в каких-то богословских книгах, касающихся исторического контекста, конкретных терминов, которые могут казаться незнакомыми. А так в принципе, о чем, человек на второй-третий раз думает, что он уже понял.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, да. Но век живи, век учись. Я могу, извините, что я все о себе, но у меня вчера, например, было открытие. Я столько лет, преподавая Священное Писание, открыл то, что... А мне друзья мои потом говорят: ну вообще да, мы и знали это, почему ты этого не знал, мы не понимаем. А какое было открытие? Было чтение воскресенья о блудном сыне, мне один священник, который занимается этим вопросом, рассказал, в чем трагедия этого конфликта? В том, что, оказывается, можно было получить свою часть имения сыну, только когда отец умер. И когда при жизни сын просит отца, отдай мне часть имения, это тягчайшее оскорбление отцу, это как отцу сказать, что жалко, что ты еще не умер, я не могу получить. И вообще за это он должен был быть предан суду и побит камнями при вратах города. А отец его ни суду не придает, милостиво к нему относится, удовлетворяет его просьбу. С кем я делился, мне говорили: ты что этого не знаешь? А я вот узнал это совсем недавно. Поверьте, таких открытий в нашей жизни в области Священного Писания могут быть десятки и сотни.

Марина Борисова:

— Тут встает вопрос. Все-таки мы читаем Священное Писание для того, чтобы насытить свой ум и каким-то образом выстроить вое мировоззрение? Или же у нас какая-то иная цель? Ведь так, по Гамбургскому счету, вроде прочитал Евангелие — исполни. А исполни как? Человек начинает прикидывать, это я могу, это не могу, о, это я вообще никогда не смогу. И в результате многие из нас приходят к неутешительному выводу, что исполнить-то его совсем и невозможно. Тогда вопрос. Ну хорошо, с точки зрения интеллектуального познания, мы можем много-много раз искать новые какие-то грани, новые смысловые акценты. Но это, во-первых, на любителя, если представить, что правило чтения Евангелия ежедневное или хотя бы частое, применимо ко всем нам, независимо от наших интеллектуальных запросов или отсутствия таковых. Тогда смысл этого чтения должен быть какой-то другой, наверное?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Смысл этого чтения очень сложный. Почему? Потому что в церковной традиции... Почему я сейчас говорю о церковной традиции? Потому что мы в риторике очень часто декларируем верность Священному Преданию, в отличие от протестантов, которые его не соблюдают. Тем не менее я могу, как священнослужитель, практикующий и служащий на приходе, свидетельствовать, что в этой области такое ощущение, как будто мы забыли свое Священное Предание, предание отцов. В чем оно заключается?

Марина Борисова:

— Я хочу напомнить нашим радиослушателям, что сегодня этот час «Светлого вечера» с нами и с вами проводит наш гость протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове и преподаватель Московской духовной академии. С вами в студии Марина Борисова. И мы говорим о том, зачем нам часто читать Евангелие. Итак.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Есть в нашей традиции такая вещь, если современным языком говорить, называется это — молитвенное чтение Священного Писания. Вы поставили вопрос: это что, интеллектуальная информация, но она может быть не для всех, хочется как-то претворить в жизнь и так далее. Что заключает в себе молитвенное чтение Священного Писания. В утренних молитвах мы говорим: «Отверзи моя уста поучатися словесем Твоим». То есть мы обращаемся к Богу, чтобы Он открыл наши уста, чтобы мы могли прочитать Писания. Такая формулировка, немножко архаичная. Почему архаичная? Потому что в древности вслух только читали, не про себя. Просто был такой культурный феномен, люди не умели читать про себя, не было принято. Суть от этого не меняется. Вечером, когда мы молимся, мы говорим в молитве Иисусу Христу: «Просвети ум мой светом разума Святого Евангелия Твоего». То есть мы просим, чтобы то Евангелие, которое мы прочитали, как-то нашу жизнь изменило и просветило наше сердце этим Божественным светом, Божественной благодатью. Значит, первый этап, о чем это говорит? Что ежедневная молитва предполагает обязательное неукоснительное ежедневное чтение Священного Писания. Иначе мы эти слова, ну, просто пустословим перед Богом на молитве. Мы что-то такое ритуально произносим, чему нет соответствия в нашей жизни. Это первое. Что значит молитвенное чтение Писания? Это когда мы начали день с молитвы и сразу после молитвы мы читаем Писание. Для чего? Для того чтобы, согрев душу молитвой и благодатью молитвы, Господь открыл нам не просто новую информацию в интеллектуальном смысле слова, а как это Евангелие применить к себе. И если человек ежедневно придерживается этой практики, его ждет очень много открытий в отношении себя и в отношении текста Священного Писания. Не всегда эти открытия будут связаны с пониманием древней культуры, то что называется научным введением в Священное Писание, но это откроет знание Писания и знание своей души и вразумит. Иногда просто читаешь утром Евангелие, тебе эти слова звучат, как вразумление в твоей ситуации. Я честно сказать, очень за это переживаю, думаю, как же изменить ситуацию, как людей научить читать Писания, каждый раз на исповеди спрашиваю, вы читаете Писания? Да, каждое утро читаю молитвы. Человек думает, что Писание это утренние молитвы. Я пошел на такой эксперимент, он, правда, начался еще в эпоху усиленного ковида и самоизоляции, а сейчас продолжил. Я предложил нашим прихожанам читать, кто хочет, конечно, утром вместе молитвы. Мы это делаем через инстаграм (деятельность организации запрещена в Российской Федерации). Это для нас возможность утром побыть вместе, утром вместе помолиться. И обязательно, прочитав утренние молитвы, я читаю Священное Писание, либо апостол, либо Евангелие. И стараюсь, насколько это получается — все-таки знаете, преподавателя очень трудно переделать, мне трудно это дается — именно не лекцию по Новому Завету, а на пять минут какое-то размышление свое на тему, что мы прочитали. Но это не должно быть исчерпывающее объяснение. Потому что люди сами должны потом в течение дня, я это объясняю, что давайте, в течение дня будем помнить, о чем мы прочитали и пытаться это применить к себе. Я вот думая, как ситуацию исправить, пошел на такой шаг. Это молитвенное чтение Писания в святоотеческой литературе называется поучением в Писании или размышлением над Писанием. Греческий термин мелете, это значит поучение. Как, помните, в 118-м псалме: «В законе твоем поучихся день и ночь». То есть размышлял, по латыни это медитацио, в латинском тексте псалтири. Размышление, поучение, которое, как Серафим Саровский, который кстати, читал всю жизнь, за неделю прочитывал весь Новый Завет, ему было не скучно, и он говорил: ум христианина должен плавать в словах Писания. Все равно со временем это тебя меняет. Если это пропитывает твою душу, тебе какие-то вещи становятся органически неприемлемы. Это воспитывает, это очень мощное средство духовной жизни, которое, к сожалению, мы не используем. А что касается вашего вопроса про интеллектуальную составляющую. Да, это можно потом подключать. Обычно такую схему выстраивают, ее легко запомнить, все мы знаем наши грамматические лица: первое лицо — я, мы, второе лицо — ты, вы и третье лицо — он, она, оно, они. И когда читают Писание, идет такая последовательность лиц: третье, первое, второе. То есть сначала он, она, оно, они. Когда мы читаем Писание, мы должны, а как эти слова Христа звучали для тех людей, и здесь конечно, мы подключаем какие-то знания библеистики, научные, нужно знать историю, контекст, культуру того времени, язык того времени. Дальше. Я, первое лицо, да, для тех людей мы поняли, а для меня что это может значить. И когда я понял, что это может значить для меня, мы переходим ко второму лицу — что мне сказать другим людям по этому поводу. Если речь идет о молитвенном чтении Писания, конечно, здесь основной акцент делается на первом лице. Но в процессе изучения Писания христианин может, например, занимаясь в воскресной школе у себя на приходе или ходя на какие-то курсы богословские, может уже более комплексно это воспринимать.

Марина Борисова:

— Тут есть такая загвоздка, мне кажется. Когда человек начинает читать Евангелие с мыслью: а мне-то от этого что? — если честно, если он не хочет как-то завуалировать свое реальное отношение в глазах других, а смотрит сам в себя и абсолютно честен сам с собой — я думаю, что многие согласятся, что примеряя евангельские максимы на себя, человек сопротивляется. Я могу опираться на собственный опыт. Поскольку я была неофитом советских времен, во взрослом состоянии уже, получив высшее образование, со сложившимся, достаточно материалистическим мировоззрением, пережившая эту внутреннюю метаморфозу, когда я в течение первого года продиралась сквозь Евангелие, это было продирание сквозь колючий кустарник. Я спотыкалась на каждой строчке. Мой разум принимал все. Но когда я начинала преломлять это к своей собственной жизни, к своему житейскому опыту и своему уже к двадцати пяти годам сформировавшемуся мировоззрению, ничто в меня не входило, мне все мешало. Мне потребовался год, чтобы в себя как-то туда внедрить, не говоря о том, чтобы попытаться что-то исполнить.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Так это-то и прекрасно. Бесконфликтное чтение Писания... Как в советское время помните? Леонид Ильич, Христос воскрес! Мне уже доложили, спасибо, я в курсе. Для этого Евангелие и есть, оно будит душу. А как оно будит душу? Сначала ты не соглашаешься, потому что это противоречит твоей жизни, твоему воспитанию, твоему восприятию, в конце концов, твоим устремлениям, твоим целям. Бесконфликтное усвоение Писания, как вы сказали, при честном отношении к себе невозможно. А почему мы обязательно хотим, чтобы все было спокойно, гладко? Оно так и должно быть. С боли начинается, с боли осознания, покаяния и выхода из какой-то комфортной для себя среды начинается обращение к Богу. Мы должны понимать, что за этой болью... Святитель Филарет в проповеди на неделю о блудном сыне говорит, что эта боль нуждается в утешении Божественном, в милости Божией, и это потом происходит. Поэтому, мне кажется, тот процесс, который вы описали, так все и задумано.

Марина Борисова:

— Дорогие радиослушатели, напоминаю, что вы с нами сегодня на «Светлом радио» проводите «Светлый вечер». В студии Марина Борисова и наш сегодняшний гость протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове. Мы ненадолго прервемся, вернемся к вам буквально через минуту, не переключайтесь.

Марина Борисова:

— И снова здравствуйте, дорогие друзья, с добрым «Светлым вечером», который вместе с нами и с вами сегодня проводит наш гость, протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове и преподаватель Московской духовной академии. В студии Марина Борисова. Мы продолжаем разговор о чтении Евангелия и его смысле в нашей жизни. Вот мы прервались на том, как же нам преломить чтение Евангелия в нашу суровую действительность.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Очень хорошо вы описали ситуацию внутреннего конфликта. Она предполагается чтением Евангелия. Мы же понимаем, что содержание Евангелия это сам Христос, это личность Христа. Поэтому, в конечном счете, Евангелие одно, изложенное в четырех редакциях. Но сам по себе источник Евангелия, как новозаветного даже не учения, а новозаветной жизни, это личность Иисуса Христа. Вот чем ценно Евангелие, что оно нас как бы знакомит с личностью Христа. Но ведь вы помните, что при встрече со Христом люди не только радовались, но и смущались. Богатый юноша услышал от Христа: «Следуй за мной», — тоже внутренний протест, не смог пойти. Сказал Он ученикам: «Если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, не будете иметь в себе жизни», — отошла от него часть учеников, не стали больше с ним ходить после этого. Раз это происходило во время проповеди Иисуса Христа, во время живого соприкосновения с ним, ничего удивительного, что у человека будет возникать смущение, возмущение и протест, а где-то согласие, когда он будет читать этот текст. Если Евангелие это встреча со Христом, то она вот такая, она проблемная часто.

Марина Борисова:

— Дело в том, что для большинства из нас, я рискну сделать такое обобщение, все-таки Христос воспринимается скорее как некий иконный образ. Можно сетовать по этому поводу, можно принимать это как данность, но боюсь что не солгу, если скажу, что это так. Научиться видеть за словами Евангелия живого Христа, Который постоянно вызывает недоумение. Он недоумение вызывает у собственных учеников, которые ходят с нм, слушают Его с утра до вечера, и половины не понимают того, что Он говорит, Ему все время приходится им как малым детям все это разжевывать. Мало того, Он возмущает окружающих, Он все время их провоцирует, Он совсем не такой гладкий, как на иконе, Он неудобный, и вообще Евангелие ужасно неудобное. Оно какое-то перпендикулярное к нашей жизни. Ощутить, что это тебя, не знаю, может быть возмущает, может быть..., но хотя бы пойти спрашивать об этом. Я не думаю, что многие из нас идут к священнику и говорят, что, батюшка, я не могу читать Евангелие, оно меня возмущает на каждой строчке.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Эта некая Божественная смута, которую может внести Господь в душу человека, это очень специфическое явление. Меня поражали строки, когда Иоанн Креститель обличает фарисеев, там такие слова: и многими другими словами он их утешал — как-то так. Как-то утешал все-таки. Я, например, когда читаешь даже иногда жесткие слова Христа, они никогда не производят уныния, они действительно почему-то утешают. А утешают именно потому, что слова есть слова, а Дух, который они несут это Дух Животворящий, Он душу утешит. И даже когда Христос говорит неприятные жесткие вещи. Это как с покаянием, мы идем на исповедь и вроде говорим о негативе, но каждый практикующий христианин знает, что человек после покаяния наоборот испытывает какую-то радость, освобождение от греха, утешение Божественного. С точки зрения психологии это необъяснимо, почему из одного вдруг следует такая противоположность. А с точки зрения опыта и практики духовной жизни, мы все это прекрасно знаем. За этой информацией стоит живое действие благодати и оно способно и пробудить, конечно, и возмутить, и исцелить. Но мы же должны меняться. Да, мы говорим, что восприятие Христа у нас иконографическое. Вот это что-то такое чистое, светлое, аккуратное и опрятное. Даже изображение распятого Христа, хоть мы все понимаем, что в реальной жизни все это выглядело совсем...

Марина Борисова:

— Чудовищно.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, чудовищно выглядело. И ничего там не было такого... Даже пророк Исайя, который предсказывает это, говорит: нет в нем вида и красоты. Да, то, о чем мы с вами говорим. То, что мы с вами об этом рассуждаем, значит, мы понимаем, что это не правильно, что нужно менять свое осознание в какую-то другую сторону. Так и христианин не может остановиться на каком-то комфортном для себя варианте православия, христианства. Да, надо меняться, в том числе, может, кто-то послушает нашу передачу и...

Марина Борисова:

— Можно ли каким-то образом подвигнуть себя к состоянию, описанному буквально двумя строчками из стихотворения Бориса Пастернака. «Всю ночь читал я Твой Завет и как от обморока ожил». Это состояние неожиданного открытия того, что ты знаешь очень хорошо. Человек ожил как от обморока. Когда ты в церкви, когда ты постоянно обращаешься так или иначе к тем или иным частям Священного Писания, можно ли заново его открыть уже в этом своем церковном состоянии, в этой церковной своей жизни? Или ты все время можешь только углубляться, углубляться, углубляться, а нового потрясения вряд ли произойдет?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Это естественно. Нельзя ждать бурных духовных потрясений и открытий каждый день духовной жизни. Да, когда-то приходит и успокоение, и штиль какой-то непонятный. Если трезво смотреть, это первое переживание может быть абсолютно уникально. Но я думаю, что святые люди с очищенной душой, когда читали Писание, переживали такое, наверное, многократно. Как допустим, описывает преподобный Симеон Новый Богослов свои Божественные озарения во время молитвы и чтения Священного Писания. Что сначала это происходило раз в несколько лет, такой переворот, потом это стало чаще, раз в год, раз в месяц. А потом, когда человек понял, что эти озарения могут быть, очень страдал, когда их нет, чувствовал себя покинутым, брошенным Богом. И даже из святых этого не все достигали. Он в этом состоянии в конце жизни пребывал постоянно. Понятно, что мы такой высоты достигнуть не можем, все-таки к каким-то крупицам этого мы приобщаться можем. И как ни странно, хотя я противник всяческой формализации, но здесь нужна духовная дисциплина, не должно быть такого, что вот сегодня у меня не то настроение, поэтому я сегодня не буду читать молитвы и Писания. В этом смысле насилие над собой просто необходимо. Если бы спортсмены ежедневно не брали себя за шкирку и не кидали на тренировку, они бы не получали золотые медали. И вообще все хорошее в человеке, всякие благие изменения даются с благим насилием над собой. Поэтому здесь дисциплина и ежедневная, пусть полгода это для тебя была просто ежедневная практика, а наступит какой-то день, ты переживешь это. Но если ты не будешь пытаться делать это каждый день, тебя может так и не постигнуть Божественное вдохновение. Мы вроде рассуждаем о свободе воли и движении человека к Богу, но дисциплина здесь нужна, иначе ничего не будет. Это даже не дисциплина, слово немножко светское. Святые отцы называли это постоянством.

Марина Борисова:

— Хорошо, я думаю, это вряд ли у кого-то вызывает отрицание. Думаю, все понимают, что все это важно, нужно. Вопрос в другом, читать-то мы читаем, и даже мы можем вообще плавать в этих евангельских цитатах, и последние годы я обращаю внимание, что очень часто их употребляют абсолютно светские люди в абсолютно светском контексте. Мир полон цитат. Но от нас вроде как требуется исполнение Евангелия, а исполнить-то его мы не можем. И читая святых отцов, понимаем, что и они-то не могли. Так в чем там загадка, почему так получается, что исполнять его нужно, исполнять его невозможно, и если верить опыту святых отцов, вся духовная жизнь начинается тогда, когда ты понимаешь, что выполнить ты это не можешь?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да. Это вы очень важный момент затронули. Выполнить можно, если речь идет о каких-то фундаментальных евангельских понятиях. «Покайтесь, приблизилось Царство Небесное». Что на языке того времени означало покайтесь? Это не значит станьте святыми без помыслов, без чувств или еще чего-то. Крал — не кради, прелюбодействовал — не прелюбодействуй, это такие изменения, которые естественно происходят с человеком, который входит в церковную жизнь. Мы настолько привыкли и в отрицательном и в положительном смысле к мелочному исследованию своей души, что за великий грех принимаем просто свое несовершенство, это тема немножечко другой передачи. Но вы подвели нас к черте очень важной, что с одной стороны Евангелие меняет человека, с другой стороны ставит его перед пониманием, что я это исполнить не могу. И вот здесь как раз момент истины наступает. Когда ты понял, что ты это выполнить не можешь, что тогда остается? Только Христос может тебе помочь это сделать. Тогда человек избавляется от остатков гордыни, которая вызвала падение дьявола и первых людей, и тогда начинается настоящий духовный путь. Если говорить о подвижниках, поскольку у них более интенсивная духовная жизнь, то к чему приходили святые подвижники? Чем больше он брал на себя подвиг, тем быстрее приходил к пониманию, что без Бога он ничего не может. Это парадокс. Но это отличие христианства от пресловутой йоги. То есть не когда ты от недели к неделе, от упражнения к упражнению возрастаешь, восходя в какие-то духовные ступени, что кстати и православные так это представляют. А наоборот ты с каждым днем убеждаешься в полной своей немощи и неспособности это делать. Тогда в тебе появляется потребность во Христе и начинается что-то настоящее и подлинное. А до этого возможно, был такой ответ на первичный призыв Божий. А после этого ты постоянно срывался на какое-то самоутверждение пред Богом, доказать Богу, что ты отличник или, по крайней мере, хорошист. А ничего не получалось. Конечно, хотелось бы какого-то соответствия между чтением и реальной жизнью, но все сложнее. Мне тут один человек сказал: батюшка, знаете, я наверное, за свою жизнь прочитал более двух миллионов Иисусовых молитв, то есть стараюсь читать молитвы, и наверное, считал как-то. А я знаю, что этот человек собаковод, и говорю: а когда вы с собачкой гуляете, вы пакетик с собой носите? Чтоб за собачкой прибрать. Нет, говорит, а зачем? Я говорю, неужели вы не видите...

Марина Борисова:

— Корреляции, взаимосвязи.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Дисбаланс какой-то, это очень странно. Человек высокой духовной культуры должен быть и высокой культуры...

Марина Борисова:

— Бытовой.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Бытовой. То есть нельзя перескочить человеческое, чтобы стать нормальным человеком, нельзя эту стадию перескочить и сразу стать духовным.

Марина Борисова:

— Если опираться на жития древних святых, в особенности юродивых, там по-всякому было на счет бытовой культуры.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, можно их оправдать и можно... юродство это немножечко другое.

Марина Борисова:

— Если не сравнивать себя со столь высокими примерами, а как-то почаще смотреть в зеркало, то получается... Можно ли сказать самому себе, что если мне скучно читать Евангелие в пятидесятый раз, значит, просто меня гордыня обуяла?

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Нет, это не гордыня. Есть такая вещь, это ни хорошо, ни плохо, а это некоторое человеческое несовершенство. Здесь естественная ограниченность нашего ума. А ограниченность ума заключается не только в том, что никак не могу тригонометрию освоить, сейчас не вспомню, чем тангенс от котангенса отличается, а ограниченность еще и в том, что не хватает как будто бы энергии внутренней поддерживать интерес и остроту познания. Поэтому человеку проще пролистать тик-ток, чем взяться за книгу. Именно поэтому происходит человеческий эффект, когда что-то постоянное, начинаешь от него скучать. Было бы большой ошибкой принимать это за стопроцентную диагностику реальности. Например, если мне стало скучно, следовательно, эта книга мне больше ничего не может дать. Такой же вывод напрашивается. Я все узнал. Нет, друг. К сожалению, просто у тебя, как на машинах стоит ограничитель скорости, мощности мотора, у человека есть какой-то ограничитель его мозга, его способности, его энергии, который вызван грехопадением. Но это не значит, что с этой ситуацией нужно мириться. Поэтому скукота это субъективное переживание, которое к реальности, которая стоит за словом Божиим, не имеет никакого отношения.

Марина Борисова:

— Напоминаю нашим радиослушателям, сегодня с нами и с вами эту часть «Светлого вечера» проводит протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове и преподаватель Московской духовной академии. С вами в студии Марина Борисова. И мы говорим о том, как же нам читать Евангелие, чтобы понимать его и умом и сердцем, желательно что-нибудь и исполнять. Мне доводилось слышать такой совет, не знаю, насколько он подходит и многим ли он подходит. Мне говорили, что когда тебе кажется, что уже все понятно в русском переводе, попробуй почитать славянский текст. По крайней мере, это сразу раздвинет рамки, может быть, ты не будешь читать всю оставшуюся жизнь на церковно-славянском. Но это по крайней мере, такой стресс, чтобы включить внимание и открыть какие-то новые нюансы, даже эмоциональные, поскольку другие слова вызывают другое отношение.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Да, есть такое средство. Это такой лайф-хак, как себя заинтересовать. Появляется некий дополнительный стимул, я постигаю новый язык. Хотя для понимания смысла Священного Писания... Изучение Евангелия на церковно-славянском языке хороший дополнительный стимул, который поможет тебе сохранить интерес еще дольше, не затухнуть. Но именно для понимания смысла Писания это не очень хороший путь. Тогда лучше начать с древнегреческого языка. Тогда действительно, если освоить язык и пытаться читать Евангелие на греческом языке, а это можно делать, даже если человек не очень хорошо его освоил или он на начальном уровне... Сейчас есть пособия, где есть грамматический разбор каждого стиха с переводом каждого греческого слова, с указанием грамматической формы, и уже одно чтение подобного рода сделает восприятие Писания более объемным и даже правильным. Потому что к русскому Синодальному переводу, конечно, на данный момент он у нас единственный целостный, но к нему очень много вопросов и претензий, в том числе и богословского характера. И тут конечно, чтение не церковно-славянского Евангелия, а греческого оригинала может все расставить на свои места. А в некоторых случаях и славянский поможет, конкретный пример могу привести. Сказано в книге Деяний, что когда Дух Святой сходил на апостолов, явились языки как бы огненные и почили на каждом из них. Почили языки огненные на каждом из апостолов. Открываем славянский текст. «Седе коемждо их». Единственное число. «Языки седе», как это так. А почему так, почему перевели в русском множественным числом, а в славянском единственным числом? Человек интересуется, смотрит греческий текст, а в греческом тоже единственное число. Смотрит толкование Иоанна Златоуста, у него тоже единственное число. Почему? Потому что почили на апостолах не языки, а речь идет, то есть подлежащее — Дух Святой. Поэтому и глагол единственного числа. Если вот такое сопоставление и таких открытий, если мы будем сопоставлять русский и славянский текст, будет очень-очень много. А где-то это будет не в пользу славянского текста. Например, Павел пишет про лжеучение одно: их учение будет распространяться как опухоль. Понятно. А читаем славянский: «яко гангрена жир обрящет». Очень здорово, мощно, я бы так сказал, но требуются какие-то пояснения.

Марина Борисова:

— Если это все-таки способ, который приемлем не для многих, что можно посоветовать человеку, не очень склонному к таким интеллектуальным изыскам как сопоставление текстов в разных переводах? Я даже знаю людей, которые после разборов текстуальных Сергея Аверинцева приходили в смущение, поскольку он настолько менял акценты смысловые, когда касался перевода Евангелия, что некоторым по привычке был ближе Синодальный перевод, с которого они начинали вхождение в мир Святого Писания.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— При всем таланте Аверинцева, его переводы Нового Завета специфические даже по эмоциональной картине. Мне они не очень нравятся. Хотя перевод, например, книги Иова мне нравится. Но понимаете, у нас так люди воспитаны, к сожалению, дайте нам книжку, где все будет правильно написано. А как нас учат отцы? Святитель Василий Великий, у него очень короткое произведение, но замечательное «К юношам о пользе чтения языческих авторов». И там сказано, что христианин должен жить как пчела, которая садится на все цветки и забирает оттуда только нектар. А тут получается не пчела, а муха какая-то, увидел самое плохое и смутился. Надо все читать, как Павел говорит, «все испытывай, доброго держись». Нам нужно одно руководство, одна инструкция, одна правильная книжка, а такого не бывает.

Марина Борисова:

— А что делать, если в искушения приводят проповеди, которые мы слышим в наших храмах по воскресным дням, вообще когда мы бываем за божественной литургией. Обычно они каким-то образом связаны с теми отрывками из апостольских посланий и отрывками из Евангелия, которые во время богослужения звучат в храме. Бывают ведь разные батюшки, у них разные таланты как у проповедников. Бывает, что греха таить, слушаешь и думаешь: явно батюшка не читал эту книжку, вот эту книжку, вот это толкование, что-то не то он говорит. На самом деле, насколько важно слушать человеку, который всю жизнь и сам читает и старается вникнуть в суть Евангельского слова с помощью толкователей, с помощью научных трудов, старается как можно глубже в него погрузиться сам. И вдруг он слышит такую простецкую абсолютно обиходную проповедь на эту же тему. Как тут не смутиться.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— Нужно просто как бы трезво все понимать. Как у нас по поводу вакцинации высказываются врачи. Врачи говорят, нельзя делать. Или врачи говорят, можно делать. А что такое врач, обычный врач, это ремесленник, он принимает людей, у него очень узкий круг проблем медицинских, которыми он занимается. Он что, знает микробиологию, вирусологию? Нет. Когда-то может быть учил, что-то ему читали. Также любой священник, служа на приходе, просто настолько погружается в ежедневную приходскую деятельность: отпевание, венчание, крестины. Нужна очень сильная внутренняя мотивация, чтобы себя заставить постоянно себя развивать. Если развития не происходит, происходит деградация. Но это надо понимать. Вот батюшка, это читал, это не читал, но вы же приходите: батюшка, послужите молебен, послужите литию, съездите с нами на кладбище. Когда ему в принципе этим заниматься, особенно, если человек вообще не склонен к интеллектуальной деятельности. Это надо понимать. Мы же во время службы вокруг Христа и главное здесь — Христос. Сказал батюшка так или так. Помогите ему. Батюшка, такую книжку читала, так хочется с вами поделиться, разделить эту радость. Можно и так сказать. Эта проблема давно была. Недаром еще до революции была практика, когда в приходы, допустим, приезжали студенты академии, которые именно произносили проповеди, потому что приходской священник не был к этому способен. Это жизнь. Ежедневная жизнь Церкви. Не могут все обладать такими талантами. Я знал одного священника, который один раз вышел говорить проповедь на праздник Богородицы. Она примерно такая была. «Наша Богородица это Богородица...» Он замолчал и ушел в алтарь. Но с ним настолько было интересно общаться, он такие хорошие советы давал на исповеди. У каждого свой дар, один здесь, другой там. Кто-то говорит прекрасно, а службу не очень знает. Служит красиво, с людьми не умеет общаться. Поэтому Павел нас учит в Писании: «У каждого в церкви свой дар, каждый служи тем даром, какой имеешь». И Господь специально так устроил, чтобы понимать, что я не могу сочетать все дары, значит, у меня есть нужда в других людях, а у них во мне.

Марина Борисова:

— То есть получается, что вникнуть в суть Священного Писания мы можем только все вместе, каждый понемногу внося свою лепту.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— В этом и церковность Писания, в этом и тайна Церкви, это мы никогда не должны забывать. Мы, христианство, православие это равно Церковь, а Церковь это мы во Христе, значит, мы друг без друга не можем.

Марина Борисова:

— Спасибо огромное за эту беседу. Дорогие радиослушатели, напоминаю, что сегодня с нами и в вами эту часть «светлого вечера» провел наш сегодняшний гость протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове и преподаватель Московской духовной академии. С вами Была Марина Борисова. До свиданья. До новых встреч.

Протоиерей Андрей Рахновский:

— До свиданья.