В сирийской пустыне, восточнее Антиохии, стоит высокая, покрытая лесом гора Корифа. На самой ее вершине в четвертом веке от Рождества Христова обосновался отшельник Аммиан. Он был чрезвычайно строг к себе — спал не более трёх часов в сутки, питался травами и кореньями, произраставшими рядом с его хижиной. Пребывая в воздержании, всё своё время подвижник посвящал молитве. Недолго Аммиан оставался в одиночестве — слава о его подвигах привела на Корифу христиан, желавших научиться монашеской жизни. Вокруг кельи аскета образовалась обитель, иноки просили её основателя стать для них наставником. Аммиан считал себя недостойным такой миссии. Но и оставить учеников без духовного окормления он не мог.

Аммиан знал, что в нескольких километрах от монастыря обитает отшельник Евсевий, превосходящий его в подвигах. Евсевий поселился в пустыне ещё ребенком — его с братом наставлял в христианской аскетике родной дядя. Они жили в тесной пещере без окон, стараясь не выходить из добровольного заточения, чтобы ничто не отвлекало от молитвенного взывания к Богу. Когда брат и дядя скончались, Евсевий в одиночестве продолжал подвижническую жизнь. Аммиан был первым, кто нарушил уединение отшельника. Отыскав среди скал расщелину, которая могла служить входом в потаённую пещеру, он громко воззвал.

— Христос посреди нас!

И тут же услышал из промозглой темноты ответ на свой призыв.

— И есть, и будет!

Расщелина была столь узкой, что Аммиан не смог протиснуться внутрь. Гость долго молчал, прежде чем заговорить вновь — он молился. Творил молитву и Евсевий. Наконец, разговор продолжился.

— Трудную и суровую жизнь избрал ты себе, брат.

— Слава милосердному Богу, что Он позволяет мне послужить Ему малым трудом.

— Но есть путь, шествуя которым ты сможешь еще усерднее служить Христу Спасителю. Прошу тебя — прими попечение об иноках в обители неподалеку отсюда!

— Для того ли я с детства жил вдали от людей, чтобы сейчас выйти к ним и начать учительствовать? Угодно ли Создателю такое самовозвышение? Не будет ли это нарушением Божественного закона?

— Живя в уединении, ты печёшься о спасении только лишь своей души. Избегнешь ли ты укоризны в себялюбии, отказавшись позаботиться о братьях, ищущих Бога? А закон Христов, о котором ты говоришь, повелевает нам любить ближнего, как самого себя. Долг любви — делиться всем, что ты приобрел по милости Создателя. Ты ни в чём не нуждаешься, заточив себя в скале — так научи и других находить утешение в Боге.

Аммиан смог убедить затворника выйти к людям и принять руководство монастырём. Евсевий не нуждался для наставления в обильных речах. Сам его облик, исполненный смирения, побуждал иноков усердствовать в стяжании добродетелей. Видя, сколь воздержан Евсевий в пище, насельники монастыря усугубляли пост. Любовь наставника к молитве открывала им новые горизонты богообщения.

Чтобы ограничить поток впечатлений, открывшийся взору по выходе из затвора, Евсевий наложил на поясницу железный пояс, а на шею надел тяжелую цепь. Между собой вериги были соединены таким образом, что пустынник был вынужден ходить согнувшись и не мог видеть ничего, кроме тропинки у себя под ногами. Покинув пещеру ради служения ближним, опытный аскет по-прежнему держал свои чувства в темнице, давая свободу лишь любви ко Христу.

Современник монахов-пустынников Аммиана и Евсевия, святитель Феодорит Кирский, рассказывая о них в своей книге «История боголюбцев», писал так: «Не знаю, чему мне удивляться более — кротости одного или смирению другого? Аммиан избегал власти и хотел лучше быть послушником, чем начальствовать, видев опасность руководительства. А великий Евсевий, хотя на протяжении долгого времени избегал общения с людьми, тем не менее, послушался убеждений Аммиана. Уловленный сетями любви, он принял на себя попечение о стаде Христовом, и пустынная гора Корифа принесла обильные плоды святости».