Поделиться
Разведчица, бесстрашная партизанка, кандидат медицинских наук, талантливый хирург — всё это одна и та же женщина: Надежда Троян. О ней и её подвигах снимали фильмы, писали книги.
Родилась Надежда Троян в Белоруссии, в Витебской области. Город, где она появилась на свет в 1921-м, тогда носил название Дрисса, а позже был переименован в Верхнедвинск. С детства у Нади перед глазами был пример отца, отважного солдата. Он воевал в годы Первой Мировой и вернулся с фронта с орденом Святого Георгия на груди. Служить Родине хотела и Надежда. Она мечтала работать врачом. В 1939 году Надя стала студенткой Белорусского государственного медицинского университета в Минске. Там её и застала Великая Отечественная война. Через шесть дней после её начала немецкие войска заняли Минск.
Надя буквально в первые же часы оккупации организовала студенческую подпольную ячейку сопротивления. Ребята печатали и расклеивали антифашистские листовки, помогали пленным. Тогда стояла сильная жара; Надежда и её товарищи бросали заключённым через колючую проволоку куски ткани, смоченные водой. Если бы кто-то из студентов попался тогда на глаза немцам — жестокой расправы было бы не миновать. Но Надя и её соратники шли на риск ради страдающих людей. «В том-то и была сила наша, что подвиг стал делом повседневным, естественным», — вспоминала Надежда Троян. В 1942 году её семья переехала в город Смолевичи Минской области. На новом месте Надя быстро установила связь с местными подпольщиками, которые помогали партизанским отрядам. Надежда стала связной. Но вскоре получила известие о том, что за ней охотится гестапо. И ушла в лес — к партизанам. В отряде Надя Троян выполняла разведывательные и диверсионные задания: пускала под откос немецкие эшелоны, участвовала в нападениях на вражеские колонны. А в 1943 году ей доверили опасное задание — ликвидацию гитлеровского наместника в Белорусии, Вильгельма Кубе. Уничтожить Кубе неоднократно пытались спецподразделения Красной Армии. То, что не удалось спецслужбам, сделала хрупкая девушка. Надя вошла в доверие к прислуге Кубе, завербовала его горничную. И 22 сентября 1943 года организовала ликвидацию фашистского палача.
После Победы ей предлагали остаться в разведке. Но в мирной жизни Надя выбрала свою давнюю мечту — стать врачом. Завершила прерванную войной учёбу, защитила кандидатскую диссертацию. Долгие годы работала доцентом кафедры госпитальной хирургии Первого Московского медицинского института, стала автором нескольких научных работ по военной хирургии. Провела сотни операций. Профессиональную деятельность совмещала с общественной. Надежда Викторовна вошла в Президиум комитета ветеранов, помогала тем, кто прошёл дорогами Великой Отечественной войны. И делала многое, чтобы увековечить память тех, кто с неё не вернулся. Однажды Надежда Троян провела среди школьников опрос — знают ли они, кто такая Зоя Космодемьянская, какой подвиг она совершила? Оказалось, что многие впервые слышали это имя. Тогда в 2005 году Надежда Викторовна обратилась в Правительство Москвы с предложением переименовать станцию метро «Измайловский парк» в «Партизанскую». Ведь именно на территории Измайловского парка в годы войны проходили профессиональную подготовку партизаны-разведчики. По её же инициативе в вестибюле станции установили памятник героической партизанке Зое Космодемьянской.
Однажды тележурналисты спросили Надежду Троян, много ли в её жизни трудностей. «Трудностей всегда много, — ответила она. — Но их преодоление — и есть жизнь».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Архимандрит Николай (Чарльз Сидней Гиббс)
Поделиться
«Требуются учителя английского языка, готовые работать в России», — такое объявление прочёл однажды в газете 24-летний англичанин из графства Йоркшир, Чарльз Сидней Гиббс. Чарльз недавно окончил Кембриджский университет, и теперь подыскивал работу. Отец хотел видеть его англиканским священником. Но протестантизм не находил отклика в душе молодого человека. А вот православная Россия, напротив, очень его привлекала. Чарльз Гиббс откликнулся на объявление. И в 1901 году приехал в Санкт-Петербург.
Он поселился на Невском проспекте. Давал частные уроки детям петербургской элиты — дворян Шидловских и промышленников Сухановых. Параллельно преподавал язык в Императорском училище правоведения — одном из престижных высших учебных заведений того времени. Молва о педагогическом таланте молодого англичанина достигла царской семьи. Император Николай Второй и его супруга, императрица Александра Фёдоровна тогда как раз подыскивали учителя английского для великих княжон Татьяны, Ольги, Марии, Анастасии и цесаревича Алексея. И в 1907 году пригласили Чарльза Гиббса в Царское село.
Он быстро стал своим в царской семье. Император с императрицей и дети звали его на русский манер Сиднеем Ивановичем. Англичанин был поражён тем, какой скромной в быту оказалась венценосная семья. В обеденный перерыв между занятиями цесаревичу Алексею каждый день приносили щи и кашу с солдатской кухни. Младшие великие княжны донашивали платья и обувь старших. Да и сам император годами носил одни и те же костюмы, которые постоянно отдавались в починку.
С началом Первой мировой войны Государь переехал в Ставку, которая располагалась в Могилёве. Вместе с ним туда отправился и цесаревич. Гиббс последовал за ними. За войной наступил Февральский переворот 1917 года. Временное правительство арестовало Николая Второго и его семью. Приближённым, по желанию, разрешили присоединиться к императору. Среди тех немногих, кто отважился разделить с царской семьёй все тяготы, был и Сидней Иванович. Он не был подданным Российской империи. Но остался верен русскому царю.
А в октябре 1917-го, к власти пришли большевики, и события приняли куда более жёсткий поворот. Императора с супругой и детьми под надзором выслали из Петербурга в Тобольск. С огромным трудом Гиббс добился от новых властей разрешения последовать за царём в ссылку. В Тобольске Чарльз старался скрасить жизнь царской семьи. Он устраивал домашние спектакли и продолжал обучать детей английскому. В апреле 1918-го большевики перевезли Романовых в Екатеринбург и поместили под арест в Ипатьевском доме. Гиббсу присоединиться к ним не позволили. Чарльз поселился в неотапливаемом вагоне на железнодорожном вокзале. Каждый день ходил он к особняку, в надежде, что его всё-таки пустят к узникам, или он хотя бы издали сможет увидеть кого-то из них. Увы, когда Сиднею Ивановичу удалось, наконец, проникнуть в дом Ипатьева, русский император вместе с семьёй уже был расстрелян. Эта мученическая гибель потрясла Гиббса, перевернула его мировоззрение. В китайском городе Харбине, где нашли тогда приют многие русские, бежавшие от безбожной власти большевиков, Чарльз принял православие. Произошло это в 1934 году. Его крестили с именем Алексей — в честь цесаревича, его любимого ученика. Он так объяснял свой поступок: «Православие для меня — это возвращение домой после долгого странствия».
В 1935-м Алексей Гиббс принял монашеский постриг с новым именем — Николай, в память о последнем русском императоре, и был рукоположен в священный сан.
В Англию иеромонах Николай (Гиббс) вернулся в 1937-м. В Лондоне он был возведён в архимандриты, и стал первым православным англичанином, удостоенным этого сана. На небольшие сбережения владыка Николай купил домик в Оксфорде. В одной из его комнат он устроил маленькую церковь. А в другой — открыл музей, посвящённый Царской семье. В нём он выставил вещи, которые удалось вывезти из России — ученические тетради великих княжон, иконы, подаренные императрицей. И стихотворение Александры Фёдоровны на английском языке, которое она подарила Гиббсу на Рождество 1917 года. В нём были пророческие строки, которые в переводе звучат так: «Молю, чтоб Христос вас благословил \ И к святости день ото дня направлял».
Все выпуски программы Жизнь как служение
Гилберт Честертон «Клуб удивительных промыслов» — «Суд собственной совести» (или «Частный суд чести»)
Поделиться
Фото: Piqsels
Часто ли мы прибегаем к суду собственной совести? И нужны ли нам помощники, когда мы открываем подобный судебный процесс? Теме добровольного суда, суда собственной совести, посвящён один из рассказов цикла «Клуб удивительных промыслов», написанного Гилбертом Честертоном. Герой рассказа, частный сыщик Руперт Грант, сталкивается однажды с удивительным казусом. Пожилая дама, выглядывая поздним вечером из окна собственного дома на пустынную улицу, горько оплакивает своё заточение. Руперт с друзьями, проникнув в дом, пытаются освободить даму — и что же? Она наотрез отказывается покинуть свою темницу.
Спасатели недоумевают: в чём дело? Ответ даёт Бэзил Грант, брат Руперта, бывший судья. Много лет назад он бросил судебную практику, но без дела не остался. Бэзил стал частным судьёй, разрешающим чисто нравственные конфликты. Конечно, никакой принудительной силы у такого суда не было, и выполнение приговора лежало на совести подсудимых. И они его выполняли, вот потому-то пожилая дама, приговорённая к заключению за то, что из-за неё расстроился брак, и отказалась покинуть место своего заключения.
Какого рода преступления рассматривал этот суд чести? «Я, — говорит Бэзил, — судил людей не за пустяки вроде собаки без ошейника, а за то, что превращает жизнь бок о бок с ними в кошмар. Я судил за себялюбие, за немыслимое тщеславие, за сплетни и козни, за дурное обращение с людьми». Бэзил, как мы видим, руководствуется необычным сводом законов. На его весах мелкая, казалось бы, провинность, вроде сплетни, весит едва ли не столько же, сколько серьёзное преступление. В этом Бэзил совпадает с апостолом Павлом. Перечисляя в одном из своих посланий грехи, святой апостол поставил, например, зависть и ссоры в один ряд с убийством (послание к Галатам, глава шестая). Как заметил однажды митрополит Сурожский Антоний, в любом грехе кроется пусть неосознанное, пусть крохотное, но стремление убрать этого человека или Бога из бытия. Именно поэтому мелких грехов, по сути, не бывает.
Рассказ Честертона о суде чести — это прекрасный повод задуматься: нет ли в нашей жизни того, что хорошо было бы как можно скорее осудить судом собственной совести? Если добровольные клиенты Бэзила Гранта смогли, то и нам это по плечу.
Автор: Анастасия Андреева
Все выпуски программы: ПроЧтение
Волгоград. Храм Казанской иконы Божией Матери
Поделиться
До революции 1917 года Волгоград носил имя Царицын и границы города выглядели иначе. Так, Ворошиловский район, расположенный сейчас чуть южнее центра, в то время считался окраиной. Он назывался Дар-гора, поскольку городская власть бесплатно раздавала здесь участки земли. Жили в окрестностях в основном люди бедные. Они не имели возможности построить церковь на местном кладбище и об упокоении близких молились в небольшой часовенке.
Исправить ситуацию православные решили в 1894 году. Проект храма заказали саратовскому архитектору Михаилу Грудистову. За основу архитектурного плана зодчий взял готовый прообраз — им стала церковь Александра Невского при русском посольстве в Париже. Особенно схожими эти два здания делали купола, украшенные небольшими оконцами с наличниками.
Церковь на Дар-горе освятили в честь Казанской иконы Божией Матери. Общинная жизнь в храме продолжалась некоторое время и после революции 1917 года, когда на верующих начались гонения. Однако, в декабре 1939-го безбожники закрыли Казанскую церковь и устроили в её помещениях хлебозавод.
Через два года началась Великая Отечественная война. Город, переименованный большевиками в Сталинград, стал местом жестоких сражений. С июля 1942-го по февраль 1943-го здесь происходила Сталинградская битва. На какое-то время здание храма в честь Казанской иконы Божией Матери захватили фашисты. Они устроили молебен о победе немецкого оружия. Служил его неизвестный священник, привезённый захватчиками. Никто из местных жителей не согласился участвовать в этом действе.
А вот на пасхальное богослужение 1946 года храм был полон народа. Казанская церковь стала средоточием надежд и чаяний жителей опалённого войной города — обездоленные просили на паперти милостыню, а стены пестрели объявлениями о поиске родных. Общими молитвами и трудами вершилось чудо возвращения в мирную жизнь.
С тех пор прошло много лет, а Казанский собор так остаётся особо значимым местом для жителей Волгограда.
Все выпуски программы ПроСтранствия
