«Таинство Евхаристии — история установления и развития». Иеромонах Геннадий (Войтишко)

У нас в гостях был руководитель сектора приходского просвещения Синодального отдела религиозного образования и катехизации иеромонах Геннадий (Войтишко).

Накануне Великого Четверга, когда вспоминается установление Спасителем таинства Евхаристии, мы говорили о значении и важности Причастия для жизни христианина.

Ведущие: Константин Мацан, Марина Борисова

---

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на Радио ВЕРА, здравствуйте, уважаемые друзья, в студии микрофона моя коллега Марина Борисова.

Марина Борисова:

— И Константин Мацан.

Константин Мацан:

— Добрый вечер, в гостях у нас сегодня иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации, добрый вечер.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Добрый вечер.

Марина Борисова:

— Отец Иеромонах Геннадий, так получилось, что сегодня мы с вами встречаемся вечером Страстной среды, накануне знакового для всей церкви дня, Великого четверга, когда мы будем всем миром вспоминать дарование Евхаристии. В связи с этим, я думаю, что было бы логично поговорить о роли Евхаристии в нашей жизни сегодня. И насколько наша литургия перекликается с Литургией апостольской, что осталось нам в наследство, что мы сквозь века пронесли, а что всё-таки очень сильно изменилось? Как вам кажется, наше сегодняшнее отношение к литургии напоминает отношение первых христиан?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Надо сразу уточнить: наше — это чье? Есть русская традиция, наша традиция, причащаться раз в какой-нибудь пост, и обычно это было Великий пост. Это традиция наша. Так было, это факт. До революции точно было, ещё и журнал учёта регистрации и контроля всего этого был, так называемые исповедные ведомости велись. Приходил к исповеди, приходил к Причастию — зафиксировали в журнале, иди дальше.

Марина Борисова:

— А патриархальные люди вроде Лариных в «Евгении Онегине», два раза в год они говели.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Трагедия, что только два раза в год. Может быть, ещё вернёмся к этому слову и понятию — говение, что это значит. Есть и другая история, сегодняшнее стремление живущих в церкви людей жить евхаристической жизнью. А это значит, не пропуская воскресный день, причащаться. Или причащаться на воскресной литургии, или причащаться на каждой литургии, на которой человек бывает, понимая всю свою ответственность, подходя к Чаше. Без какого-либо небрежения и уж тем более относясь к этому как к рутине. Вот мы сейчас про что будем говорить? Про каких нас? Мы очень разные, разные какие-то слои и в нашем церковном обществе.

Константин Мацан:

— А вы чего больше наблюдаете в вашей пастырской практике? Тех людей, которым жизненно необходимо каждую неделю причащаться, и они к этому с полной ответственностью подходят. Я почему эту фразу: необходимо — употребляю, напомню, что во время ковидных ограничений очень часто мы это обсуждали, и даже я лично получал, когда был призыв патриарха не приходить на службу сейчас, были те, кто воспринял это: ну раз надо, так надо, надо как-то терпеть, будем это тоже воспринимать как Божью заботу о нас, что вот сейчас вот так вот. А были такие, причём глубоко церковные люди, которые говорили: как так? Для меня это вопрос жизни и смерти, я не могу, если я не приду на службу, что-то такое... дальше не смогу жить. То есть не готовы были люди с этим расстаться. Что это было? Просто привычка, самость некая: вот я хочу причащаться и всё, или какая-то экзистенциальная потребность, кого вы видите перед собой как пастор?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Сейчас я вижу людей, для которых важно быть со Христом, и просто ключевым выражением бытия в Боге является Евхаристия, является Причастие Тела и Крови Христа. Для меня очень важно сделать здесь оговорку. И для меня лично, и для людей, которых я знаю, с которыми близко общаюсь, и в священном сане, и среди мирян отношение к литургии, отношение к Евхаристии — это не отношение как к чему-то выражающему ритуальную религиозную обязанность. Ты там два раза в год или на каждой литургии, часто или редко, но должен к Чаше подходить. Это не про ритуал. И в этом смысле ответ на вопрос: «Как часто надо причащаться?» для меня лично не лежит в плоскости ответ на этот вопрос, лежит в плоскости правила, количество подходов. Это про ответ на вопрос: как близко и как часто вместе ты хочешь быть с тем, кто дорог тебе больше всех в твоей жизни и любим больше всех в твоей жизни. Для меня этот ответ всегда. И в этом смысле, мне кажется, что жизнь христианина она всегда евхаристическая. И в этом смысле Василий Великий, когда его спрашивают: Как часто у вас причащаются? Он говорит: у нас причащаются, как минимум, четыре — пять раз в неделю, не считая субботы и воскресенья. Но он говорил о монахах. Что-то пошло в нашей филармонии не так, что литургия, Евхаристия осталась раз в год. Но я прекрасно понимаю, что есть люди, темперамент, внутреннее устройство которых таково, что им не просто быть на каждой литургии причащающимися. И тут не надо никого загонять железный рукой в мое, например, понимание жизни с Богом, это очень тонкая вещь. И нам как христианам важно прежде всего быть деликатными. Да, я встречаю тех людей, которые иногда, я таких всё меньше вижу, сейчас их становится все меньше и меньше, вижу людей, которые как — то ограничивают себя в Причастии. Да, мы обсуждаем это, но опять же я понимаю, что у человека есть такой взгляд на отношения с Богом и жизни с Богом. Но я также вижу и людей, у которых жизнь меняется, когда они меняют свое отношение к Евхаристии. И забегая вперёд, могу точно вам сказать, что я не знаю ни одного человека, из тех, которые причащаются каждое воскресенье, и которых я вижу на литургии, если не происходит никаких экстраординарных ситуаций, если кто-то заболел, то у них возникает так называемая привычка к Причастию. Про эту привычку очень много говорят, как же так можно, причащаться каждое воскресенье, а как можно каждый раз на каждом вздохе дышать кислородом, воздухом? А давайте воздержимся, а давайте будем закрывать нос и дышать через раз, через два, возникает вопрос: зачем? Вот для многих людей Евхаристия — это такое же дыхание кислородом, вдыхание воздуха. Нормально быть причастником, и для них как потеря дыхания, если вдруг происходит потеря возможности причащаться. Здесь должна быть деликатность, аккуратность, без всякой компанейщины, побуждать и говорить о важности Евхаристией не потому, что так сказал, например, отец Александр Шмеман или отец Иоанн Мейндорф, никакой политики и идеологической мотивированности здесь не должно быть. Только один простой вопрос: каких отношений со Христом, с Богом, ты хочешь, и в чем это будет выражаться? И надо сказать, что не только в Евхаристии происходит наше соединение с Богом, всё, о чем мы говорим, в том числе в контексте Евхаристии — это все про богообщение, но оно выражается не только в момент Причастия. Да, это самая глубокая степень нашего единения. И это тоже такой апологетический ответ тем людям, которые говорят Бог у меня в душе, а не в Церкви. Даже в этой студии мы как-то с вами обсуждали, я делился с вами этим вопросом, который я задаю таким людям: ну как Бог к тебе туда попал? Ну почему Он там должен у меня быть? С чего вдруг? Но если мы говорим о том, что человек причащается, он причастник, он является частью Причастия. Причастие — иметь часть в, в данном случае в Ком, в Боге, то, конечно же. Но помимо всего прочего Причастие — это в последнюю очередь про моё личное освящение, в последнюю очередь. Это про наши отношения с Богом, которые заключил на Тайной вечере и явил Свое Царство и заключил Новый Завет. И всякий раз мы, причащаясь, актуализируем для самих себя отношения Нового Завета с самим Христом. Вспомните Его слова: эта Чаша, Кровь Моя Нового Завета, за вас изливаемая во оставление грехов. Если это так, то почему не причащаться? Почему не быть причастником этой Чаши? Такой простой у вас вопрос, но столько много граней он скрывает.

Константин Мацан:

— Марина даже вопрос ещё толком не задала.

Марина Борисова:

— Мне хотелось ещё спросить, как тогда мы будем объяснять себе логику апостола Павла, ведь он имел общение с первыми христианами, христианами, чьи общины возглавляли харизматические учителя, то есть либо апостолы, либо мужи апостольские, люди, которые от первоисточника почерпнули и понесли вот этот заряд веры своим братьям и сёстрам в своих общинах. Мы читаем у апостола Павла первое послание к Коринфянам, где говорится о постоянных неустройствах во время совершения Литургии, о том, что к Литургии надо готовиться. Что он пишет? Он пишет: «Да испытывает же себя человек, и таким образом пусть ест от хлеба сего и пьет из чаши сей. Ибо, кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе, не рассуждая о Теле Господнем. От того многие из вас немощные, больные и немало умирают». И это говорится о тех самых христианах, для них вообще не было вопроса отделения жизни на светскую и приходскую, у них вся жизнь была внутри этой общины, и несмотря на это, целое послание апостол Павел посвящает проблемам, которые возникают уже на самых первых шагах, что уж говорить о нас грешных? Нам тоже надо готовиться, если первые христиане, которые жили практически в таком ритме евхаристическом, мы живём в совершенно другом ритме, и ничего мы с этим сделать не можем, за исключением, пожалуй, клириков или людей, которые в силу своих профессиональных занятий живут внутри церковного круга, либо поет на клиросе, либо каким-то образом связан с богослужебным ритмом, и они, как мне кажется, за это могут зацепиться и удержать себя внутренне сосредоточенными на протяжении длительного времени. А человек, который живёт в семейной жизни, в светской жизни, который работает на светской работе, который много времени проводит в общественном транспорте, удержать состояние, которое не в силах были удержать первые христиане в Коринфе, я сильно сомневаюсь.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— То, что важно к Чаше подходить с умытыми руками в широком смысле этого понятия, исповедовать свои грехи, кстати, древний христианский памятник дедахи, учение 12 апостолов, который всё-таки многими относится к первому веку, к концу первого века, кто-то говорит начало второго века, но тем не менее там очень чётко сформулировано, как совершать Евхаристию и с чем подходить. И там тоже сказано: исповедуйте грехи ваши перед трапезой Господней, дабы с чистой совестью подходить к Чаше. Ну вот это требование чистоты внутренней не означает, что это некий шлагбаум, барьер, это побуждение к жизни в чистоте. Но я вам скажу, что даже в самой постановке вашего вопроса есть один подвох, в том, чтобы рассматривать жизнь христианина исключительно в контексте профессиональной деятельности. Вот профессиональные христиане, которые носят подрясники и крестик на груди, а ещё лучше панагию, ну вот они уже святые-святые и достойные причастия и прочего. Да нет же. Испытываете совесть вашу, говорит апостол, дабы с этой чистой совестью мы могли бы подходить к чаше. Кстати, в деда хи как раз об этом говорится, о том, чтобы никакой распри с другими людьми у нас не было. И если кто-то имеет какую-то распрю, не мог подходить к Чаше, там объясняется, почему это так. Тем не менее абсолютная необходимость участия в Евхаристии она первыми святыми проговаривается, и не только апостолом Павлом. Вот процитирую, например, Иустин Философ, второй век, свидетельство о том, как это происходило в римской церковной общине. Он пишет: «Бывает у нас собрание, когда все, живущие по городам и селам, собираются в одном месте и читают Писания пророков. Когда чтец закончит, предстоятель словом наставляет и увещевает всех подражать услышанному. Потом все вместе встаем и воссылаем молитвы. Когда же окончим молитву, приносится хлеб, вино и вода, и предстоятель также, насколько у него хватает сил, воссылает молитвы и благодарения. И народ выражает свое согласие словом „аминь“. И бывает раздаяние каждому и приобщение Даров, над Которыми совершено благодарение. А тем, кого не было, они посылаются через дьяконов». Вы представляете себе?

Константин Мацан:

— В гостях у нас сегодня иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации. Ну вот это цитата из Иустина Философа, которую вы прочитали, как вы её прокомментируете? Она про что в данном разговоре?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Она про то, что не предполагается участие в этом молитвенном евхаристическом собрании, которые не причащаются. И более того, которые отсутствуют по, как это говорится в литургии Василия Великого, по извинительной вине, по уважительной причине, говоря по-русски, так об этом сказано в Евхаристическом каноне в литургии Василия Великого, им Дары относились домой. Удивительно. Если бы это было неважно, если бы это было, часто употребляю это выражение, если бы это не было критически важно, тогда бы сказали: ну в следующий раз придёшь, через недельку, через две, через 10, через годик, через 10 лет, придёшь когда-нибудь причастишься. Нет. Дары несутся домой человеку, потому что без этого христианской жизни не мыслилось. А позвольте, я вам ещё одну вещь процитирую, это всё-таки наши апостольские правила, кодекс канонического права церкви, условно назовём так. Второе правило Антиохийского собора. "Все входящие в церковь и слушающие священное писание, но по некоему уклонение от порядка девятое правило святых апостолов... то есть отцами мыслится участие в литургии — Участие в Евхаристии, если ты кающийся, ты остаешься в притворе, не входишь в собрание верных. Но всякий верный верный, входящий в собрание верных, да причащается. Верные ведь он же не просто крестик на грудь повесил, записал себе церковный партбилет и поэтому он верный, нет, верный он верный заповедям Христовым. Да, человек такое существо, он спотыкается, иногда падает, но если он христианин, он приносит покаяние, покаяние как возвращение к Богу истинному, возвращение домой, домой куда? В церковь. Вот, кстати, в этой притче про блудного сына этот отчий дом и есть церковь по большому счёту. И возвращение этого сына домой — это и есть возвращение в такое церковное собрание, если можно говорить в контексте современном. То есть кающиеся верные, кающийся человек, понимающий свое несовершенство, он тем более не способен преодолеть свою греховность без участия в Евхаристии, и поэтому причащается.

Марина Борисова:

— Вы знаете, мне кажется, смысловая ошибка или развилка, когда мы начинаем цитировать отцов первых веков христианства, заключается в том, что слово-то одно и тоже — Евхаристия, Литургия, но то, что подразумевалось под этим словом тогда, не очень похоже на то, что подразумеваем под этим словом мы. Поскольку тогда вообще не было никакого литургического канона, тогда было время свободного литургического творчества. При этом мы забываем, что произошло в Сионской горнице? Ведь там было совершена еврейская Пасха. И сначала это ритуальная трапеза, которая по жёсткому закону ветхозаветному, была совершена апостолами, после неё к ней прибавлена была новозаветная литургия.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Ну то есть появилась ещё одна Чаша, и что-то было с хлебом.

Марина Борисова:

— А что происходило потом? Ведь в первый век все равнялись на иерусалимскую общину, а её составляли в основном люди из еврейской среды. Для них было естественно, что каждая литургия начинается с повторения Сидора, к которому прибавляются какие-то по вдохновению, по наитию новые и новые элементы. Неизменным оставался только сам Евхаристический канон, момент, когда совершается благословение и раздача хлеба и вина. А всё остальное — это процесс длительного творчества. Причём сугубо индивидуального. Поскольку, насколько я понимаю, вначале право вносить изменения в ход молитвы, чтение зависело от старшего члена общины, потом от пресвитера, позже от епископа, но все равно на каждом конкретном историческом отрезке, это было творчество индивидуальное одного вдохновлённого человека, священнослужителя, человека, совершающего литургию. Мы, когда начинаем рассуждать о литургии, представляем себе уже то, что мы встречаем в храме. Это тот самый вариант, который мы воспринимаем как канонический, литургия Иоанна Златоуста, литургия Василия Великого, мы представляем себе строгий порядок, установленный до того, как мы открыли первый раз дверь в храм. Мы начинаем пытаться объяснять, что вот как, от апостолов, вот первые христиане жили иначе, служили литургии иначе. Это была совсем другая жизнь. И дело даже не в том, что было принято на уровне общественного мнения в 19-м веке, не случайно святитель Игнатий Брянчанинов, Феофан Затворник, они говорили о необходимости говения, необходимости сугубого приготовления, очищения совести перед тем, как ты терзаешь приступить к Чаше. А это требует всё-таки некоторых пауз. Я могу взять за пример собственный опыт. Это была распространённая практика семидесятых — восьмидесятых годов русской православной церкви. Нам объясняли, что причащаться желательно раз в три-четыре недели.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— А тем, кто причащался раз в три-четыре недели, говорили, ну хотя бы раз в воскресный день.

Марина Борисова:

— Ну нет, нам так не говорили, просто было совершенно очевидно, что в большинстве своем мы не соберёмся, мы внутренне не сконцентрируемся без этого необходимого, трёх-четырёх дней подготовительных, чтобы себя собрать в кулак внутренне, посмотреть, что там делается с совестью, снова и снова пропустить через сознание важность момента. И только тогда подходить к исповеди и Причастию. Я не знаю, можно ли говорить, что так неправильно. Ну когда на протяжении многих лет тебя учат так люди, которых ты воспринимаешь как своих духовных руководителей, то возникает вопрос: кто прав?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Давайте все же, если уж вы употребили это слово: говение, все же вернёмся к смыслу этого понятия. Оно же возникло не в русской среде, потому что есть греческое слово, которое переведено вот так на русский язык. И вот оно как раз означает: осторожность, предусмотрительность, страх, робость, благоговение, в какой-то степени благочестие. То есть вот с этим надо подходить к Чаше. Об этом все говорят. Ну естественно, с благоговением, ну естественно, с предусмотрительностью, ну естественно, с осторожностью. А в молитве не так что ли? Или мы должны встать на молитву и так, иметь такое отношение к Господу, ну он же сказал, что теперь, "называю друзьями своими «вас, ну что мы должны Его похлопывать по плечу с этого момента? Да нет, такое же благоговение сохраняется. Такой же трепет, такая же внимательность к Нему. Это же Бог. А тут особое прикосновение к божественному происходит. Но вот вопрос: надо ли нам делать гигантские паузы в год, для того чтобы понять этот трепет, сомневаюсь. Другое дело, что я согласен с чем, человек, который, знаете, гулял весь год, мягко говоря, а потом говорит: ну важно, наверное, причащаться, и действительно церковь в лице священника может и должна ему сказать: друг, давай так, вот ты нёсся ураганом через свои жизненные особенности, у кого-то страсти, у кого-то грехи, у кого что, притормози, отдышавшись осмотрись, настрой свое внутреннее состояние, свой камертон, свои струны души на звучание этих божественных нот. Но если мы приходим в консерваторию, и вот настроенный рояль, он постоянно стоит, на нём не школьники на уроке физкультуры бряцали по клавишам, это рояль, который звучит в консерватории. Да, его периодически нужно подстраивать, он не разбитый в хлам, вот точно так же христианская жизнь, она не должна быть разбитая в хлам. Её нужно подстраивать, ей нужно помогать настраиваться в камертон звучание его, но если человек действительно не живёт этим, вспоминает о важности Евхаристии раз в год или четыре раза в год, тогда действительно ему требуется настройка чуть больше. Ведь инструмент, который не поддерживается в должном состоянии, музыкальный инструмент, он требует гораздо большего времени для настройки, поэтому мне важно сказать в этой связи, не причащающийся человек, конечно же, должен побольше тратить усилий для того, чтобы духовно настроиться для Евхаристии, а который живёт евхаристической, христианской, евангельской жизнью, ему требуется меньше времени и, может быть, каких-то рывков для того, чтобы подготовиться к литургии и участию в Евхаристии.

Константин Мацан:

— Мы вернёмся к нашему разговору после или небольшой паузы. Я напомню, сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер» иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации. Скоро вернёмся, не переключайтесь.

Константин Мацан:

— «Светлый вечер» на  Радио ВЕРА продолжается, ещё раз здравствуйте, уважаемые друзья, в студии у микрофона Марина Борисова и я Константин Мацан, в гостях у нас сегодня иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации, мы продолжаем наш разговор.

Марина Борисова:

— Не знаю, мне кажется, что здесь есть очень много подводных камней. Сравнивая умонастроения христиан первых веков и наши нынешние умонастроения. Конечно, звучит очень возвышенно, и вас слушать хочется все больше и больше, вы как птица Гамаюн такая, завораживающая, думаешь, как хорошо, как благостно и как чинно. Вы, когда про пианино говорили, я про себя подумала, да, это все так, это все прекрасно, вот стоит в консерватории инструмент, его подстраивают, сдувают с него пылинки, а потом случается какой-нибудь теракт, и какой-нибудь кувалдой по нему как саданут, и потом много лет пытаются его настроить, а он никак не настраивается. Так дело в том, что мы как раз все больше похожи на сильно расстроенные инструменты, и иногда нас настроить нужно и время, и усилия. Вы говорите, что человек, часто подходящий к Причастию, как бы становится все лучше и выше, вот минута и появится нимб. Он не появляется, а скорее, появляются, как это ни печально и ни грустно, привыкание к процессу.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Серьёзно? У вас?

Марина Борисова:

— Я говорю не про себя.

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— А я вот наблюдаю людей, которые причащаются каждое воскресенье, и ни у одного из них не видел привыкания. Понимаете, к Богу невозможно привыкнуть. Вот я привёл в самом начале эту метафору с дыханием. Что дурного в том, что мы понимаем нормальность дыхания кислородом? Мы понимаем трагедию отсутствия кислорода тогда, когда нас с жерновом на шее окунают под воду. И мы тогда начинаем захлёбываться и задыхаться, а когда мы дышим воздухом — это нормально. Когда мы дышим Богом — это нормально, зачем нам ощущать отсутствие Бога с жерновом греха на шее? И тех людей, которых я вижу, которые причащаются за божественной Евхаристией в воскресный день, достаточно систематично, я ни в одном из них не увидел привычку. Ведь в этом слове, именно в том контексте, который вы озвучиваете, как он звучит, как мне слышится, это контекст неблагоговение. Отношение не просто как к норме, быть с Богом — есть норма. Я больше скажу — быть святым — это норма человеческой жизни. Не грешить — это норма человеческой жизни. Так должно быть, а то, что происходит с нами часто и есть, это не норма, мы призваны к норме, мы призваны войти в адекватность жизни с Богом. Я вижу людей, которые причащаются на божественной Литургии, и я ни в одном из них не вижу потери благоговение. Ни в одном из них я не вижу ощущения обыденности: «Ну знаешь, давай вот сейчас кофейку выпьем, в смысле причастимся, как кофейку выпьем», уж простите, ради Христа, за такую неуместную метафору. Ни у одного из этих людей я не видел такого. Чтобы было такое отношение, как кофейку выпить.

Марина Борисова:

— Не так давно в этой студии, беседуя с одним священником, мы услышали такое очень печальное откровение, что школьники, подростки, из православных церковных семей, которых с детства водили к Причастию, когда входят в такой в бунтарский пубертатный период, начинают на исповеди троллить священника. Какое отношение к благоговению это имеет?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Хорошая оговорка, кстати, здесь. Дети, у которых не смысл, а религиозная обрядовая сторона сформирована в качестве мотивации к подходу к Чаше, о да, они здесь тот самый пример, который наверняка подразумевается в вашем вопросе. О привыкании к причастию. Когда я комментировал ваш вопрос, я говорил, скорее, о взрослых людях, которые уже понимают, зачем они в храме, зачем они в церкви. Ну да, я думаю, есть правота в вашем суждения о тех детях, которые обучены механике, но не имеют понимания смысла. И в какой-то момент эта механика обрушивается такой катастрофой, от которой все верующие родители, закатывая глаза, падают в обмороке, и говорят: ужас, мы же, они же, что происходит? Кошмар какой-то. Мы же вместе в церковь, мы же такие, они вот сейчас на все забили. Да потому что не был передан смысл, не было дано ответов этим детям на их смысложизненные вопрошания, которые появляются в подростковом возрасте, с евангельской, с христианской и даже с Евхаристической точки зрения. Да, механике обучили, да, религиозно-обрядовой стороне жизни в церкви научили, как складывать ручки, открывать ротик, подходить к Чаше, называть свое имя. Да, механика появляется, но если мы говорим про детей, как только они начинают соображать и задавать себе вопрос: а в чем смысл? Вот в чем смысл того, что я сейчас к Чаше подхожу? И не находя этого ответа у взрослых, у священника, который вечно занят, которые не может поговорить с этим подростком, с этим ребёнком, у алтарников, у которых та же самая история, не имеет этих ответов, разворачивается и уходит. Ну нет ответа.

Константин Мацан:

— А как бы вы ответили подросткам на такой вопрос?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Это всякий раз надо индивидуально. Это индивидуальный разговор. При всей похожести подростков, при всей похожести их запросов, у них есть потребности. Ключевые потребности, о которых мы говорим в том числе на пастырских, на педагогических семинарах. Потребность здорового взгляда на себя, потребность в общении, потребность принадлежности к группе, потребности в здоровых отношениях с противоположным полом, и так далее, куча таких вещей, которые возникают в этом возрасте. И в этом контексте то, чем они занимаются в церкви, это про что? И всякий раз тут будет индивидуальный вопрос и соответственно разговор и ответ. Поэтому тут бы я не стал выдавать схемы. Вот скажите вот так и будет вашим подросткам счастье. Нет, не будет. Надо разговаривать индивидуально.

Константин Мацан:

— Ну а общее направление для вас какое? Условно говоря, взрослому человеку, который, например, знакомится с жизнью церкви, пытаясь для себя понять, что такое Причастие, можно говорить об истории таинств, много разных вещей можно сказать тех, которые взрослый теоретически может воспринять, ну ребёнку про Христа как про Мессию не очень понятно, про Новый завет? Что это такое, что такое старый завет? А что за простые слова? Про что говорить с подростком, что встреча с Богом это?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Понимаю, о чем вы. И как ни удивительно, будет один и тот же мотив разговора с человеком, вопрошающим или ищущим, взрослым и подростком. С чего начинается этот разговор? Кто для тебя Бог, кто для тебя Иисус, что значит вера в него, что это значит для тебя здесь и сейчас: важно или неважно, почему неважно? А почему важно? А если это важно, то как это реально проявляется в реальной твоей жизни? Если Бог для тебя важен, то в чем эта важность являет себя? Если ты верующий, ты действительно искренне признаешь, что Бог есть, это не вера — это только лишь признание того, что Бог есть, но и бесы признают, что Бог есть, они не признают, толку-то. И каждый раз эта история индивидуальна. И как раз-таки с ребятами, подростками можно говорить абсолютно взрослым языком, и не надо не про какие мессианские ожидания, заключили новый или ветхий завет, это человек, который уже вошёл в церковную канву, у которого есть некий запрос на углубление понимания жизни церковной и богословской. Тогда можно обо всех этих вещах говорить, но привычный-то вопрос, он тот самый камень преткновения, о котором сам Господь говорит, Он о Себе говорит. В нём средоточие всех вопрошаний, всех ответов и всего, о чем надо говорить. Личность — Иисус Христос, только вокруг этой Личности и нужно строить этот первичный и даже последующие разговоры. Кто для тебя есть этот самый Иисус, о котором сказано в Евангелие? Он значимая для тебя личность? Он для тебя реальная личность? Он для тебя Бог? Он для тебя Царь? Веруешь ли ему? Поклоняешься ему как Царю и Богу? Помните, в чине Крещения это говорится? Что это значит для тебя? Я немножко сейчас обострил этот контекст, но с ребятами интересно говорить без всяких обиняков и извините за это слово богословских схематозов, но важно говорить о личности Иисуса Христа. Им важно иметь эти личные отношения с тем Богом, о Котором мы говорим. Не религиозно-обрядовую сторону про что-то в церкви, а про эту Личность, действительно Личность с большой буквы.

Константин Мацан:

— Иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации. Я хочу чуть дальше по этой теме пойти. То, что вы говорите, смычка с темой Причастия она в чем? В том ли, как я могу предположить, что если перед нами взрослый или подросток — неважно, мы оба понимаем, что мы вместе верим во Христа, и Он самая значимая Личность в жизни, то тогда дальше что? Мы призваны причащаться, потому что Он так сказал, тогда странно не делать того, что Он сказал. Или здесь возможна ещё какая-то смысловая смычка с самим фактом Причастия?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— В вашем вопросе уже и подсказка, и ответ отчасти. Ведь многие воспринимают участие в Евхаристии как некий акт, мною самим инициированный. Ну хорошо заниматься спортом, хорошо ходить в библиотеку, в музей, ещё какие-то прекрасные вещи, которые существуют в этом мире. Но некоторые можно не делать. Но история с участием в Евхаристии заключается в том, что это даже не наша инициатива, это сам Бог имеет первичную инициативу общения с нами. Ведь что мы, собственно говоря, знаем о Боге? Да, мы можем наблюдать какие-то вещи мира сего, с теми же подростками рассуждая о явлении Бога, я беру и показываю: передо мной сейчас лежит iPhone, смотрю, какие замечательные три камеры у него, чудесные, но мы знаем, что у этого iPhone и у этих камер есть конкретный автор, инженеры, какие-то специалисты в области оптики, которые создали его. И я им предлагаю: посмотри, вот мой глаз и твои очи, как они чудно устроены. И что это — случайность? Ну нет, конечно, у них есть автор. И этот автор ищет общения с тобой. Да, ты можешь догадываться о его существовании, как ты провёл параллели между этим оптическим устройством в iPhone с твоим собственным оком, этот автор настолько удивителен, что создал всю эту вселенную, смотри, как она круто устроена. Он ищет этого общения. И это первичная его инициатива, Он раскрывает Себя нам, Он говорит нам о самом себе. И участие в Евхаристии есть Его призыв и наш ответ на этот призыв, а не просто: ну было бы неплохо сходить в музей духовной жизни. И там в этом музее есть аптека, в котором продается таблетка для вечной жизни. Я, кстати, ещё одну оговорку сделаю, я повторяю её раз от раза, и она мне близка. Нередко воспринимается участие в Евхаристии как способ вкушения безличностной таблетки для вечной жизни, чтобы избавиться от греха, иметь жизнь вечную, и так далее. И тогда где это Личность — Христос? Она исчезает. Когда мы говорим о таблетке, тогда и становится вопрос о передозировки. Сколько? Раз в год? Два раза в год? 10 раз в год? Передозировка не должна наступить, это же таблетка, смотрите, как опасно вкушать слишком много лекарства. Но если это вопрос о личностных отношениях, вы же женатый человек, Костя? Вот вам вопрос абсолютно уместный: вы как часто и как близко хотите видеть свою жену, у вас есть правило, что вы должны свою жену обнимать 15 раз в год или пять раз в день? Но это же глупость, даже сама постановка этого вопроса. Но мне так кажется. Не женатому человеку, монаху. Я так издалека, со своей колокольни предполагаю. Мне кажется, что отношения с Богом примерно про это же. Если мы говорим про Бога, который есть любовь, который открывает себя как любовь, ещё и про взаимность этих отношений, а взаимность не вписывается в схематозу, где мы должны 15 раз поцеловать в левую щечку и в правую щечку. Или подойти к причастию 15 раз, 25 раз или 30 раз. Да, у нас есть определённое понимание того ... Есть, кстати, одно ограничение на число причастий — не чаще раза в день. И то, смотрите, какая интересная оговорка. Вот у нас сейчас Великая суббота будет, по идее, литургия Василия Великого должна служиться вечером, если бы в большинстве храмов все это служилось по уставу, то причастились бы мы часиков в 9 вечера, посидели бы, выпили бы стакан красного вина, как там написано, съели бы кусок хлеба, обмакнув его в оливковое масло, подкрепившись и слушая чтение Деяния святых апостолов. Началась бы полуночница, потом утреня пасхальная, и потом Причастие было бы в часиков шесть, ну в семь — потолок. Ну и что? Это раз в сутки? Нет, конечно. Эти все вещи они немножко условны. И то же самое в Рождество происходит. С одной стороны, эти все условности для порядка, а с другой стороны, жизни в Боге она гораздо более содержательна и интересна, не схематозна. Конечно, это Божья инициатива, это Христова инициатива. И Он говорит: приидите, примите, сие есть Тело Мое, примите, это Кровь Моя Нового завета, которая за вас изливается в оставление грехов. Кровь Нового завета. И у меня всегда возникает вопрос к людям, которые слышат это, которые слышат слова Христа: приди и прими. И что ты говоришь Ему? А ты говоришь ему то же самое, что в Евангелии написано. Ой, я волов купил, надо ими позаниматься, жену воспринял, женился, не приду, и всякий раз у людей появляется какая-то отговорка. И помните, это же притча о званых на пир. Вот он пир, вот это трапеза Господня, это Его пир, Он хозяин-распорядитель этого пира, Он зовёт, но мы можем сказать: «имей мя отреченна», потому что я не вычитал 33 канона и 33 прихлопа не сделал. Ну хорошо, а когда ты будешь готов? Это всякий раз вызывает тоже вопрос. Это постановка проблемы и вопроса не новая. Например, святитель Кирилл Александрийский пишет такую интересную вещь: «Если мы вожделеем вечной жизни, то да молимся, чтобы был в нас Податель бессмертия, да не будем удаляться от благословения [то есть от Приобщения], как делают некоторые нерадивые. И да не устраивает нам искусный в коварстве диавол ловушку и сети в виде вредного благоговения [по отношению к Божественному Таинству. Но что ты мне говоришь: «Вот, Павел пишет, что] кто ест Хлеб и пьет Чашу Господню недостойно, в осуждение себе ест и пьет. Итак, я, испытав себя, вижу себя недостойным причаститься». На это я тебе отвечаю: «Когда же ты будешь достоин? Когда ты себя поставишь пред Христом? Если ты будешь бояться всегда своих мельчайших прегрешений, то [знай, что, будучи человеком,] ты никогда не перестанешь их делать и так и останешься навек совершенно непричастным спасительной Святыни».

Константин Мацан:

— Но это вообще цитата, которая адресована человеку очень совестливому, который в силу почитания себя недостойным по грехам, может быть, не хочет приступать. А то, о чем мы сегодня с вами говорим, мне кажется, касается некоторого равнодушия к этой теме, что вот можно в общем-то и без этого. А ещё задним числом ещё идёт такое самооправдание, даже более благочестивое, я бы так сказал, я вот не очень хочу готовиться к Причастию, на исповедь идти и так далее, и под это подгоняется такая богословская база, что это ещё и правильно, чтобы не было привыкания к святыне. Но это не у всех поголовно, но такое тоже возможно.

Марина Борисова:

— Вот Костя сказал главную формулу: не хочет готовиться к Причастию. Что такое готовиться к Причастию?

Иеромонах Геннадий Войтишко:

— Вы знаете, подготовка к Причастию начинается уже в день Причастия и в момент самого Причастия. Откровенно говоря, подготовка к Причастию, если посмотреть в контексте Евангелия — там, кстати, в притче Христовой подсказка хорошая, мы как те девы со светильниками ждём жениха, который может прийти в любой момент. Наша готовность к Причастию— это, с одной стороны, способность расчистить сердце наше, освободить его от всякой пакости, от греха, от того, что отвлекает наш фокус внимания от действительно Божьего. Я говорю сейчас какие-то вещи, и, наверное, кто-то может подумать: хорошо тебе рассуждать, о внимании, о Боге, а мы тут заняты детьми, работой и прочими вещами. Да, вот евангельское понимание отношений с Богом, вот библейское, про то, чтобы ты не делал, ты это делаешь и совершаешь перед лицом Божьим. И подготовка к Причастию — это как раз-таки напоминание себе значимости этого события в твоей жизни. Второй момент. Это ещё и напоминание себе о том, или воспоминание, или какое-то прорабатывание в себе понимания того, что, может, тебя отделять от этой Личности, имя Которой Христос, имя Которой Господь Иисус, Бог в Троице славимый, и если есть то, что тебя отделяет, то это повод сказать: я не хочу с этим иметь общие дела, я хочу быть свободным от того, что мне мешает. Да, есть люди, которым трудно это преодолеть. У людей есть проблемы. У каждого из нас они есть. Кто-то с одним, кто-то с другим, кто-то с одной страстью, кто-то с другой, но послушайте, если мы не будем причастны к Богу, то тогда никакой грех мы не сможем преодолеть, и надо было бы Богу приходить в мир, если бы человек сам мог в себе преодолеть и греховные страсти, и вообще грех как таковой? Наша природа сама по себе, являясь испорченной грехом, она тянет нас на дно, и только благодаря Причастию и богообщению, в широком смысле, общению с Богом, не только в Евхаристии, это природа восстанавливается в человеке крещеном. Подготовка к этому евхаристическому общению со Христом, с Богом, заключается в том, чтобы осознавать и хранить в себе память о Боге, понимание того, что ты перед Богом, важность этих отношений, важность этого единства, которое открывается в Евхаристии, необходимость преодоления греха и греховных привычек и исповедание, а значит перед этим и покаяние во грехе, стремление продолжать жизнь в целом в согласии со святой волей Бога по заповедям и по Евангелию и в мире с другими людьми, с братьями и сёстрами, то есть не имея откровенные распри. Чтобы войти в это состояние, нам требуется иногда пост, иногда некий образ молитвы, в этом смысле молитвослов нам очень хорошо может помочь. Кстати, иногда он может и не помогать, могут быть и другие какие-то средства, которые настраивают нас на понимание важности Евхаристии. Открываем шестую главу Евангелия от Иоанна, где сам Господь говорит о важности Евхаристии, о важности Причастия, где Он говорит, кто не будет причащаться, тот не будет иметь жизни в себе. Соответственно внимательно, благоговейно, с каким-то глубоким погружением вчитываясь в строки шестой главы Евангелия от Иоанна, неужели мы не будем настраиваться на евхаристический влад ? Способы подготовки могут быть различными, важно-то самые действия камертончика, ключика, который протягивает эти наши струны, которые у нас в рояле немножко ослабевают, или наоборот, перенапрягаются и выдают не ту ноту, которая должна быть. Инструменты бывают разные.

Константин Мацан:

— Спасибо огромное за наш сегодняшний разговор. Я напомню, что завтра утром, в четверг, божественная литургия во всех православных храмах, Великий четверг — день, когда, как церковь нас учит, само Таинство Евхаристии было установлено, произошла Тайная вечеря, на которой эта Евхаристия установлена. И большая хорошая традиция, которой православные верующие придерживаются, именно в этот день, как-то немножко работу в чем-то подвинуть, отпроситься на утро и всё-таки прийти на Литургию, это совершенно особенный день в церковном году. Чего мы всем, побывать завтра на церковной службе, желаем. Спасибо огромное, в гостях у нас иеромонах Геннадий Войтишко, руководитель сектора приходского просвещения синодального отдела религиозного образования и катехизации был сегодня с нами и с вами в программе «Светлый вечер». В студии была Марина Борисова и я Константин Мацан, спасибо, до свидания.

Ведущий: Константин Мацан

---

Все выпуски программы Светлый вечер

• «Святитель Иоанн Златоуст». Игумен Дионисий (Шлёнов)
• Светлый вечер с Владимиром Легойдой
• «Журнал от 01.11.2024». Андрей Тарасов, Алексей Соколов

---